Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
Солдаты отплыли на ковчеге с капитаном во главе. Он спросил у Юдифи, что она собирается делать, и, узнав, что девушка хочет остаться с Уа-та-Уа до последнего момента, не докучал ей больше своими расспросами или советами. К берегам Мохаука шел только один безопасный и проторенный путь, и Уэрли не сомневался, что рано или поздно они встретятся вполне дружелюбно, если и не возобновят прежних отношений. Когда все собрались на борту, весла погрузились в воду, и ковчег, неуклюжий, как всегда, двинулся к отдаленному мысу. Зверобой и Чингачгук вытащили из воды два челнока и спрятали их в «замке». Заколотив окна и двери, они выбрались из дома через трап описанным выше способом. У самого палисада в третьем челноке уже сидела Уа-та-Уа; делавар немедленно присоединился к ней и заработал веслом, оставив Юдифь на платформе. В результате этого несколько неожиданного поступка Зверобой очутился наедине с плачущей девушкой. Слишком простодушный, чтобы заподозрить что-либо, молодой человек вывел легкую лодку из дока, посадил в нее хозяйку «замка» и отправился с нею по следам своего друга.
Чтобы добраться до косы, нужно было проехать мимо фамильного кладбища. Когда челнок поравнялся с этим местом, Юдифь в первый раз за это утро заговорила со своим спутником. Она сказала очень немного: попросила только остановиться на минуту или на две, прежде чем они двинутся дальше.
— Я, быть может, никогда больше не увижу этого места, Зверобой, — сказала она, — а здесь лежат тела моей матери и сестры. Как вы думаете: быть может, невинность одной спасет души двух других?
— По-моему, это не так, Юдифь, хоть я не миссионер и мало чему учился. Каждый отвечает за свои собственные грехи, хотя сердечное раскаяние может искупить любую вину.
— О, если так, моя бедная мать должна удостоиться блаженства! Горько, ах, как горько каялась она в своих прегрешениях!
— Все это превышает мое понимание, Юдифь. Я полагаю, что поступать справедливо в этой жизни — все-таки самый надежный способ устроить свои дела на том свете. Гетти была необыкновенная девушка, в чем должны признаться все знавшие ее.
— По-моему, вы к ней справедливы. Увы, увы! Почему так велика разница между теми, которые были вскормлены одной и той же грудью, спали в одной постели и обитали под одним кровом? Но все равно, отведите челнок немного дальше к востоку, Зверобой: солнце слепит мне глаза, и я не вижу могил. Могила Гетти вон там, справа от матери, не правда ли?
— Да, Юдифь. Вы сами так хотели, и все мы рады исполнять ваши желания, когда они справедливы.
Девушка в течение одной минуты глядела на него с молчаливым вниманием, потом бросила взгляд назад на покинутый «замок».
— Это озеро скоро совсем опустеет, — сказала она, — и как раз в то время, когда на нем можно жить в безопасности, не то что раньше. События последних дней надолго отобьют охоту у ирокезов снова возвратиться сюда.
— Это правда! Да, это действительно так. Не думаю, чтобы мне пришлось возвратиться сюда, пока продолжается война; по-моему, ни один гуронский мокасин не оставит следа на листьях в этих лесах, пока в их преданиях сохранится память об этом поражении.
— Неужели вы так любите насилие и кровопролитие? Я была о вас лучшего мнения, Зверобой. Мне казалось, что вы способны найти счастье в спокойной домашней жизни, с преданной и любящей женой, готовой исполнять ваши желания. Мне казалось, что вам приятно окружить себя здоровыми, послушными детьми, которые стремятся подражать вашему примеру и растут такими же честными и справедливыми, как вы сами.
— Господи, Юдифь, как вы красно́ говорите! Язык у вас под стать вашей наружности, и чего не может достигнуть вторая, того, наверное, добьется первый. Такая девушка за один месяц может испортить самого отважного воина в целой Колонии.
— Значит, я ошиблась? Неужели, Зверобой, вы действительно больше любите войну, чем домашний очаг и своих близких?
— Я понимаю, что вы хотите сказать, девушка; да, я понимаю, что вы хотите сказать, хотя не думаю, чтобы вы как следует понимали меня. Мне кажется, я теперь имею право называть себя воином, потому что я сражался и победил, а этого достаточно, чтобы носить такое звание. Не отрицаю также, что у меня есть склонность к этому делу, которое нужно считать достойным и почтенным, если заниматься им, как требуют наши природные дарования. Но я совсем не кровожаден. Однако молодежь всегда остается молодежью, а минги — мингами. Если бы все здешние молодые люди сидели сложа руки по своим углам и позволяли бродягам шляться по всей стране — что же, тогда лучше нам всем сразу превратиться во французов и уступить им эту землю. Я не забияка, Юдифь, и не люблю войны ради войны, но я не вижу большой разницы между уступкой территории до войны из страха перед войной и уступкой ее после войны, потому что мы не в силах дать отпор, если не считать того, что второй способ все-таки гораздо почетнее и более достоин мужчины.
— Ни одна женщина не захочет, Зверобой, чтобы ее муж или брат сидел в своем углу и покорно сносил обиды и оскорбления, однако она может при этом горевать о том, что он вынужден подвергаться всем опасностям войны. Но вы уже достаточно сделали, очистив эту область от гуронов, ибо главным образом вам обязаны мы славой недавней победы. Теперь выслушайте меня внимательно и ответьте со всей откровенностью, которую тем приятнее видеть у представителя вашего пола, чем реже она встречается.
Юдифь смолкла, ибо теперь, когда она уже готова была высказаться начистоту, врожденная скромность снова взяла верх, несмотря на все доверие, которое она питала к простодушию своего собеседника. Ее щеки, недавно такие бледные, покраснели, и глаза загорелись прежним блеском. Глубокое чувство придало необыкновенную выразительность чертам ее лица и мягкость ее голосу, сделав красавицу еще более пленительной.
— Зверобой, — сказала она после довольно долгой пау зы, — теперь не время притворяться, обманывать или хитрить. Здесь, над могилой моей матери, над могилой правдивой, искренней Гетти, всякое притворство было бы неуместно. Итак, я буду говорить с вами без всякого стеснения и без страха остаться непонятой. Мы с вами встретились меньше недели назад, но мне кажется, будто я знаю вас целые годы. За это короткое время произошло множество важных событий. Скорби, опасности и удачи целой жизни столпились на пространстве нескольких дней! И те, кому пришлось страдать и действовать при подобных обстоятельствах, не могут чувствовать себя чужими друг другу. Знаю: то, что я хочу сказать вам, было бы ложно понято большинством мужчин, но надеюсь, что вы более великодушно истолкуете мое чувство. Хитрости и обманы, которые так часто бывают в городах, здесь невозможны, и мы с вами еще ни разу не обманывали друг друга. Надеюсь, вы меня понимаете?
— Конечно, Юдифь; немногие говорят лучше вас, и никто не говорит так приятно. Слова ваши под стать вашей красоте.
— Вы так часто восхваляли мою красоту, что это дает мне смелость продолжать. Однако, Зверобой, девушке моих лет нелегко позабыть полученные в детстве уроки, все свои привычки и природную осторожность и открыто высказать все, что чувствует ее сердце.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
