Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
Бернардо мельком глянул на стену и испуганно затряс головой:
– Синьор, не надо! Ночью караулы удвоят. Солдаты напуганы. Они будут стрелять и бросать копья на каждый звук. – Он жалобно посмотрел на «полочанина». – Вы – колдун. Вам ничего не будет, а я умру.
Он жалостливо всхлипнул на грани срыва:
– А я не хочу умирать!
Костя сочувственно тряхнул связанного за грудки – только истерики ему не хватало.
– Ну-ну… Не умрешь! Мне надо к своим, а ты пойдешь со мной или останешься здесь. – Костя многозначительно посмотрел на связанного, отчего тот опять съежился. – В твоих интересах, парень, идти со мной. Без выкупа ты для меня только лишняя обуза!
Итальянец заскулил:
– Я… Моя семья… Мы не бедные. Отец – один из старшин цеха оружейников. Мастера Денаро Миссаглия все знают. У нас лавки по всему побережью и в Германии. За меня отец триста солидов отдаст, только не убивайте.
Костя хмыкнул:
– А почему именно триста? А не тысячу?
Пленник жалобно посмотрел на своего угнетателя:
– Тысячу не даст. Много! А триста даст. – Решив, что сумма может не заинтересовать страшного чернокнижника, он начал уговаривать «полочанина». – Триста солидов – это много. Да мои перстни еще солидов сто стоят. Да меч. Это очень большие деньги.
Деньги и правда выходили, по местным меркам, немалые.
Итальянец заюлил:
– Чего нам ждать здесь? Копья мне? – Он ткнул связанными руками в сторону лагеря миланцев. – Рыцари будут теперь вести bonna guerre[161], никому не охота под колдовские громы лезть. Осада, даст Бог, затянется. Пока то да се, мы с вами, уважаемый синьор колдун, как раз к Милану и сходим. А там я письмо отцу напишу, вы заберете деньги и отпустите меня, а сами сюда прилетите! Вам же все равно.
Костя скрипнул зубами.
– Не называй меня колдуном! – рявкнул он на притихшего от его гнева миланца. – А то я тебя… съем!
Бернардо сжался в тугой комочек от страха.
Тем не менее такую перспективу развития событий отбрасывать было нельзя. Уж очень плотно обложили замок и город миланские войска.
…Ночь они провели в бесцельных попытках нащупать разрыв в линии секретов итальянцев. Но те, наученные вчерашним боем, бдили на постах. Все караулы в темное время суток, как и говорил Бернардо, были удвоены, постоянно проходили переклички, по полю ездили конные разъезды. Проскочить мимо даже одному было практически невозможно…
4
Утром следующего дня на южной миланской дороге, связывавшей Милан с Генуэзским побережьем, появилась странная пара путешественников: замотанный с ног до головы в дерюгу мавр, прятавший руки в складках широкой накидки и укрывший на свой языческий манер лицо и рот белым платком, и высокий веселый наемник в неяркой котте, под которой явственно позвякивала кольчуга. На плече вояка нес свенский щит, на поясе – меч и странный амулет: металлическую рогульку с рукояткой из незнакомого встречным материала. За спиной у него был походный мешок, который постеснялся бы прихватить из дома и самый последний нищий крестьянин.
Временами мавр что-то неразборчиво мычал своему хозяину, и тот, не проявляя гнева, менял направление движения. С проезжими купцами солдат удачи довольно сносно изъяснялся на неплохом немецком или итальянском, предпочитая обходить людные места вроде придорожных кабачков или деревень. Может, опасался за жизнь своего мавританского попутчика, может, еще чего.
…Утро застало их вдали от Ги. Предрассветные часы Костя посвятил размышлениям о том, чем он может помочь своим запертым в осажденном городе друзьям, находясь снаружи. В конце концов он решил, что оставаться под стенами Ги, в который невозможно проникнуть, опасно. Зато, выручив денег за выкуп, он сможет попробовать организовать диверсионную работу в тылу врага: нанять наемников и грабить сети снабжения двухтысячной армии миланского архиепископа. Или отвлечь их от войны, организовав беспорядки в родном городе. Если, например, поджечь Милан, то ополченцам будет не до захвата чужих территорий.
Одежду для связанного пленника (дерюгу, дырявые штаны, стоптанные деревянные сандалии и платок) он выменял у испуганного крестьянина в пяти километрах от Ги за шитый золотыми нитями короткий плащ итальянца. Ведь, в отличие от русича, сына видного миланского мастера, да еще такого щеголя, могли узнать где угодно. Теперь же в обмотанном в белую ткань и одетом в старые штаны и накидку «мавре» узнать Бернардо не смогла бы и родная мать.
Перстни и остальная часть гардероба перекочевали в старый сидор, а оружие, украшенное каменьями, было зарыто на приметном месте недалеко от Ги. При Косте остались его оружие, ценный пленник и огромное желание поскорее воплотить новые планы в жизнь.
Путь до Милана пешком занял три дня. Верхом было б быстрее, но попытка выменять что-то из дорогой трофейной одежды на лошадку или прикупить пару мулов окончилась неудачей. При виде солдата, торговавшего явно не своей одеждой, глаза коробейников разгорались, но цены, которые они давали, были смехотворны, да еще постоянно сопровождались предложениями пропить товар. Видимо, военную добычу здесь было принято продавать за сколько дадут… Или встречались Косте только скупердяи. Больше десяти солидов ему не предлагали, а за крестьянскую лошадь, наоборот, просили как за боевого скакуна солидов сорок, напирая на то, что лошадей мало. В результате весь путь до Милана проделали пешком, хотя и в высоком темпе.
На подходе к городу поток путешественников стал плотнее. Кроме многочисленных пилигримов и купцов-коробейников, чей товар помещался на спине одного мула или лошади, начали встречаться и целые кавалькады благородного сословия, выезжавшие на природу, подводы крестьян, везущих в город еду и дрова, монахи и нищие. По совету Бернардо, которому русич все-таки освобождал рот на время еды, Костя пристал к небольшому каравану купцов, чтобы избежать возможности нападения грабителей, которых у черты города было множество. К присоединению высоченного северянина со своим оружием купцы отнеслись с радостью, даже позволили последний десяток километров до Милана провести на облучке повозки. Но уже в пределах видимости городских башен Малышев и его молчаливый «мавр» распрощались с торговцами и двинулись вокруг Милана. Как и везде, в окрестностях крупного города располагались мелкие селения, в которых оседали те, кто не мог позволить себе жилье в пределах городских стен. В одном из гостиных домов, во множестве окружавших древний город, носившем поэтическое название «Седло и Метелка», Малышев и снял комнатку на втором этаже для себя и своего «слуги».
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 152
