Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
уже не мальчик.
Только теперь я услышал, что за моей спиной ведеться спор между Левушкой и Константином Олеговичем. Соломонов, будучи, без сомнений, под воздействием норкотического препарата, строил какие-то планы по отступлению и ретировке из цеха, при этом зачем-то упоминая мировой заговор массонов-иллюминатов, иудаизм и неудобное для запоминания расположение букв в русском алфавите. А Левушка, будучи в своем репертуаре, настаивал на поисках денег. Соломонов утверждал, что все зашло слишком далеко и если они не сделают ноги в самое ближайшее время, то для них это кончиться бедой, что массоны не дремлют, а в полиции применяют новую методику допроса после которой у человека навсегда немеют кончики пальцев и он теряет чувствительность вкусовых рецепторов на языке. Левушка же настаивал на том, что теперь им не помешает ни один человек и что они могут прошерстить весь цех и без сомнения найти кейс с деньгами. Он, должно быть, почувствоавал себя неким искателем зарытых сокровищь на пиратсокм острове.
– Валить надо! – рычал Соломонов. – Рвать когти!
– Давайте еще поищим! – настаивал Левушка.
– Твою мать, тут тебе что – квест какой-нибудь! Это не игра и если ты разуешь глаза, то сможешь заметить несколько трупаков раскиданных по всему цеху! Не знаю, как ты, но мне тут неуютно, я сваливаю. Да, я хотел взять бабло. Хотел! Но теперь уже нет! Деньги деньгами, пусть другой ими подавиться, мать его!
– Константин Олегович, но они же где-то здесь, – не унимался Нилепин. – Давайте вместе поищим, я чувствую они где-то совсем рядом!
– Вот и ищи. Найдешь – считай повезло тебе. А если тебя еще и не повяжут – значит на твоей стороне сам Господь Бог! – начальник производства достал мобильник и посмотрел который час.
– Я один не найду! Давайте искать вместе, а потом я прострелю вам ногу! – брякнул Нилепин своему начальнику, хотя оружие было у Соломонова.
– Ты, мать твою, не охренел ли?
– Или руку. Главное – не задеть артерию и сухожилие. Дайте мне пушку, я знаю куда стрелять.
– Да ты ополоумел? – от возмущения голос Константина Олеговича сорвался на визг.
– Во всех боевиках так делают, – начал объяснять Левушка. – Чтобы отвести от себя подозрения, преступники ранят сами себя и притворяются жертвами.
– Я, мать твою, хоть одним намеком, хоть намеком на намек давал понять, что хотел бы притворяться жертвой или отвести от себя какие-то подозрения? Скажи, я разве говорил об этом? Если говорил, то отчего-же я этого совершенно не припоминаю, а, мать твою? В каком контексте я намекал на это? Когда, мать твою, когда?
– А вы что, хотите быть причастны ко всей этой херне? – Левушка Нилепин обвел руками пространство вокруг себя. Для этого ему пришлось отпустить раненый живот и я увидел, что дело настолько скверно, что без экстренной хирургии тут никак не обойтись. Из кровоточащей раны виднелась часть мятого кишечника. – Мы найдем баблосы, перепрячем их где-то на территории, после этого я простреливаю вам ногу или руку и мы вызываем ментов. Меня калечить не придеться, я уже готов. Видите? – Нилепин убрал одну руку от раны на животе и попробовал улыбнуться, но у него получилось не очень красиво. – Что тут случилось, будут разбираться следователи, а мы с вами будем лежать в больничке, пить соки и сетовать на разгул преступности.
– А старик? – машинально спросил Соломонов.
При упоминании моего имени я вздрогнул. Оба смотрели на меня и не знали, что со мной делать, считая меня определенно лишним в их связке. Я заговорил. Я говорил тихо, монотонно, ни вкладывая в речь никаких эммоций, как бы обстрагируясь от произносимого.
– Константин Олегович, – проговорил я, – вы уйдете если получите свой кейс?
– Если я получу кейс? Откуда ты знаешь, что деньги были в кейсе, старик? Не в чемодане, не в полиэтиленовом пакетике, а имено, мать его, в кейсе?
– Так вы уйдете?
– Естественно! – провозгласил Соломонов. – Какого хера я буду тут торчать с моими деньгами в моих руках? Для того чтобы дождаться ментов, передать бабло им и объясняться как они вообще ко мне попали? Конечно, мать твою, Коля, я исчезну! И никто меня не найдет, ни одна, мать ее, ищейка! Ни один сраный следователь! Знаешь, Коля, с какого дня я разрабатывал план отступления? Если ты, мать твою, задашь мне вопрос с какого дня я разрабатывал план отступления, то получишь ответ, что с десятого августа. С десятого августа, мать его, прошлого года! Со дня рождения моего сынка-дебила, когда я понял, что смотреть на его слюнавую рожу уже выше моих моральных сил. Знаешь, как захотелось исчезнуть? Плюнуть на всех и с кучей бабла жить где-нибудь подальше. И уж конечно, мой план безупречен, мне поможет мой братан. Он сможет…
Я смотрел на трупы: Никита, Любубшка Кротова, усатый бандит. Вокруг еще куча народу оставили свои земные тела. Подробности соломоновских проблем меня не касались, я не желал его выслушивать. Пожалуй, впервые в жизни я осмелился перебить его на полуслове:
– Пойдемте за мной, – гдухо сказал я, решив поставить всему этому ужасу завершающую точку. – Я знаю где кейс.
14:46 – 14:49
Начальник прпоизводства ОАО «Двери Люксэлит» Константин Олегович Соломонов уставился на Авдотьева и долго смотрел на него взглядом, способным довести человека до психоза. У него вдруг пересохло в горле и случилось то, чего бывало в его жизни лишь несколько раз в жизни – он не знал, что сказать. Он сгреб Авдотьева в свои ручищи, взяв жалкого ничтожного старикашку за грудки и оторвав того от пола как ребенка. Морщинистое старческое лицо теперь было точно на одном уровне со всепроникающим взглядом начальника производства. Соломонов смотрел на старичка, пытаясь изучить его, понять в чем загадка этого странного человечка. Глубоко спрятанные под надбровными дугами и кустистыми бровями глаза, впалые губы, лишенный зубов рот, исторгающий противный запах, седеющие густые лохмы, отчаянно жаждущие встречи с парикмехером или хотя-бы с шампунью и расческой.
– Коля, – Соломонов прочистил горло. – Ты хотя бы ориентировочно догадываешься, что я с тобой сделаю, если ты, мать твою, слукавил? На всякий случай, я спрошу тебя конкретно и будь любезен, мать твою, – Константин Олегович говорил так, как если бы медленно давил своим голосом сок из жесткого фрукта, как если бы его голосовые связки превратились бы в тисочки, которыми Соломонов проверял на прочность саму сущность Николая Авдотьева, – ответь мне всего лишь одним коротким словом. Либо это будет слово «да», либо слово «нет». Запомнил? Твою мать, Коля, ты запомнил? Ведь это не очень трудно
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
