Арлет пили вино в «коте и лютне» и жаловались на зависть и злобу здешнего народа. Я, как могла, поддерживала беседу, а Тибо выбирал самые грустные баллады, чтобы уж испортить настроение наверняка.
Когда в комнату пришли целитель и дознаватель, Клоди села, прижавшись к спинке кровати, натянула одеяло до самой шеи и не сразу решилась заговорить. Стыд от того, в каком виде она предстала перед несколькими незнакомыми мужчинами, пересилил страх перед неведомой тварью из темноты. Стать жертвой нападения было не так зазорно, как оказаться полураздетой, беспомощной и вынужденной переносить чужие прикосновения. Клоди несколько минут назад едва ли не умоляла никому ничего не рассказывать, иначе в городе пойдут дурные сплетни. Забавно устроены люди.
— Госпожа Рейни, пожалуйста, не бойтесь, — мягко проговорил Реджис, усевшись напротив. — Опишите подробно, что произошло.
— А р-разве меня не поведут в городскую стражу? К капитану Жакри? Не поведут?
Ошиль сидел у стены чуть поодаль, Жан и я стояли у двери. Никто не произнес ни слова.
— Вы не в том состоянии, госпожа Рейни. Сначала расскажите мне, а после решим.
Клоди обвела взглядом присутствующих, покраснела и произнесла:
— Но разве вначале я не должна говорить с капитаном Жакри? Помнится, в прошлом году на кузину Одет в переулке набросился пьяный моряк. Так ее в городской страже допрашивали, а к вам, мастер дознаватель, не послали, мол, не такое дело.
Капитан Жакри поступил в городскую стражу еще будучи стройным, не бреющим бороды, юношей. Старина Терк, встречая его, неверяще качал головой, сетовал, как быстро бежит время и кривился, добавляя мнение, во что с годами превращаются иные люди, не умеющие прикрыть рот за столом. Начальником стражи капитан Жакри стал еще до моего отъезда в приют, да так с нагретого места и не сдвинулся. Фигуру с юных лет утратил, полюбив эль и плотные обеды, зато приобрел пышные смоляно-черные усы, выпирающее брюшко, которое пытался безуспешно скрыть под мундиром, широту в плечах, громкий голос и умение ругаться на зависть всем морякам разом. В таверне он всегда улыбался, был вежлив, но, по словам лейтенанта Лоупа и других стражников, в участке орал долго, по любому поводу и не важно на кого. Бедняжка Клоди не осознавала выпавшей удачи.
— Я, мастер дознаватель, боюсь, не то вам наговорить. Может, такие дела к капитану Жакри следует?
Посреди всеобщего молчания нетерпеливый вздох Реджиса прозвучал слишком красноречиво.
— Госпожа Рейни, рассказывайте прямо сейчас, — настойчиво повторил он.
Клоди еще раз обвела комнату взглядом, но не нашла никакой поддержки.
— Я, господа, в лавке у портнихи Корин работаю. В той, что возле порта, на набережной, знаете? Вон госпожа Сорель видно знает. Бывали же? Так вот — работы в последние дни невпроворот стало. Один зажиточный торговец старшую дочь замуж выдает. Скоро совсем, через две недели. А женщин в его доме тьма — младшие дочери, жена, матушка. Все они платья у Корин и заказали. Да только поставщики госпожу подвели — привезли ткани на три дня позже, мошенники. А мы, чтоб к сроку успеть, ночами работали. Я вот сегодня последнюю вышивку заканчивала, задержалась. Домой собралась — совсем поздний час наступил.
— Почему не остались в лавке до утра? Госпожа Корин не разрешает?
— Она-то разрешает, — Клоди махнула рукой и тут же подхватила поползшее вниз одеяло. — А родители — нет. Ругают, мол, разве ж приличные девушки дома не ночуют? Хоть какой час на дворе, я вернуться должна. Вот и пошла. Софи, моя напарница, заперлась и осталась. А я пошла. Кто ж знал, что не надо было, господа? Ох, сотню раз теперь подумаю. Лучше б от матушки с отцом нагоняй получить, чем еще раз с той тварью…
— Где именно та тварь на вас напала?
Клоди поежилась, хотя была укрыта, а комнатке из-за присутствия людей, стало душновато.
— Мы на улице Башмачников живем, господин дознаватель, возле «пегой собаки». Батюшка там эль иногда пьет, но хуже пойла не придумаешь. Я сначала по Красной улице шла — там шумно, светло, не страшно никогда, стражников опять же хватает. Всегда там ходила. Однажды, правда, какой-то пьянчуга меня с гулящей девкой спутал, да затащить в бордель хотел. Но тут же патрульный объявился и мигом поганцу по хребту съездил. Тот отстал. Так что по Красной улице я ходить не боялась. Только вот долго это. Через переулки с дворами быстрее выходит. А я устала — ноги не держали.
— Значит, вы свернули в Старый квартал? И где же?
— Напротив заведения госпожи Розин. Там, где лавка с духами. Я всегда чихаю, когда мимо прохожу. Свернула и пошла сначала переулком, потом дворами. Там темновато и заблудиться можно, но, если дорогу знаешь, за несколько минут на Башмачников выйдешь.
— И где на вас напала тварь?
— Во дворе. Я уж почти к повороту на Башмачников подошла, — Клоди заволновалась. Взгляд перебегал с одной точки на другую, пальцы комкали край одеяла, губы задрожали. — Чувство, господин дознаватель, такое страшное было. Что шуршит по углам — ладно. То крысы, то нищие бывают, то шлюха какая-нибудь клиента в сторонку отведет. Не боялась я. Но тут казалось будто кто следом идет. Тихо так наблюдает. Пару раз рык мерещился, но я старалась не вслушиваться. Шла быстрее только. А потом не выдержала, оглянулась, а из темноты два глаза красных как загорятся, да ко мне рванутся. Я закричала, а с места сойти не смогла. Тварь эта — здоровенная, сильная, с клыками, когтями так и полоснула. Я упала, попыталась отползти, а она за ногу схватила. Я изо всех сил закричала и, слава богам, стражники прибежали. Как чудовище отогнали — не знаю. Один факелом в морду ткнул, второй шпагой, а третий швырнул что-то и дымом все подернулось. Чудовище фыркать стало, рычать, назад отходить, потом пропало после.
— Вы успели разглядеть?
— Плохо совсем, господин дознаватель. Темно ж было. Как стражник факелом ткнул, показалось морда у него длинная, клыкастая, а шерсть с рыжеватым отливом и глаза громадные.
— Вспомните как следует.
Жан вопросительно оглянулся, когда я вздрогнула от набежавшей волны холода, открыла рот, но спохватилась и не издала ни звука. Неужели нужно было применять воздействие сейчас? Клоди от страха белее стены сделалась, когда про нападение заговорила. Вряд ли она лжет или скрывает особенные приметы неизвестной твари.
Клоди завороженно замерла, потом медленно покрутила головой.
— Ничего больше не помню, мастер дознаватель. От страху-то чуть дух не испустила, а как стражник дыму навел вовсе не видела — слезы полились.
— Ладно, на этом все, — Реджис
