сменить одежду – этого недостаточно, Зарик. Совершенно случайно мне даже знакома рукоять твоего меча. Тебе стоило взять оружие у одного из стражников, когда ты бежал из дворца. Ошибка. Как и налет Зияра на Соренику. Он погиб из-за той ошибки. Эта ошибка погубит тебя.
У нее за спиной заговорил Фолько.
– Вы уверены?
– Я уверена, – ответила она, не оборачиваясь.
– Тогда это подарок бога, – сказал Скандир. – Мы помолимся и возблагодарим его.
– Потом, – сказал Фолько.
Ления оглянулась. Он улыбался, и это была неприятная улыбка. Он кивнул ей. И обратился к Зарику ибн Тихону:
– Почему ты так поступил? Ты совсем не хранишь верности людям, которыми правишь?
Зарик внимательно смотрел на него. Его глаза были ярко-голубыми, глазами рыбака-джадита, которым он был, когда его взяли в плен во время налета, открывшего ему дорогу к славе и власти – ту самую, что теперь привела его сюда, в эти руины.
– Половина флота сбежала, – наконец произнес он. – Город не выстоит, когда мы проиграем бой в гавани. Джанни хранят верность Ашариасу, не мне. Если я хочу продолжать сражаться, жить, делать хоть что-то, это должно быть где-нибудь в другом месте.
– И поэтому ты бросил свой город на сожжение, а его жителей – на смерть и страдания?
– Вы их не убьете, если меня там не будет, – ответил Зарик ибн Тихон. – Они сдадутся, откроют ворота.
– Ты так уверен, – спокойно спросил Скандир, – что я не захочу пролить ашаритскую кровь?
– Уверен. – Самообладание Зарика впечатляло. – Ты говоришь по-тракезийски. Кажется, я тебя знаю. Твой враг на востоке. Это не народ Маджрити.
– Мой враг сегодня, сейчас, – сказал тот, кого раньше звали Бан Раска Трипон, – это ты.
– Так сразись со мной, – предложил Зарик. – Один на один. Если я тебя убью, то уйду вместе со своими людьми. Если ты убьешь меня, у вас будет трофей, добытый в бою. Два человека из тракезийских земель, встретившиеся очень далеко от родины.
– Идет! – ответил Скандир.
– Нет, – в ту же секунду произнес Фолько д’Акорси.
Ления снова оглянулась на них двоих. Теперь они смотрели друг на друга. В их взглядах была не враждебность, а нечто иное. Она не могла подобрать этому слова.
– Не отказывайте мне в этом, д’Акорси, – сказал Скандир. Его голос мог звучать очень мягко.
– Я не могу позволить ему уйти, – возразил Фолько. – Ни при каких обстоятельствах. Этот человек – то сокровище, которое потребует у меня патриарх, если мы не убьем людей в городе.
– Тогда вы можете убить людей в городе.
– Нет, – ответил Фолько. – Мы обещали этого не делать. Мы возьмем то, что сможем унести, если попадем в Тароуз, но, если они сдадутся, я не позволю нападать на невинных людей и убивать их.
– Невинных людей, – с горечью произнес Скандир. – Они молятся…
– Невинных людей, – повторил Фолько. – Мы будем сражаться с джанни, если они не сдадутся.
– А если сдадутся? Они уйдут домой? Чтобы снова воевать со мной и с моим народом на востоке?
Фолько впервые заколебался.
– Нет. Нет, вы правы. С воинами Гурчу мы разберемся, несмотря ни на что. Ради вас. Тех, кто уцелеет, отправим на галеры. Ради вас, – повторил он.
Скандир все еще не смирился, видела Ления. Он был взбешен, излучал холодную ярость.
– Большое спасибо, – с горечью произнес он.
– Они там умрут, – сказал Фолько.
– Мы еще не взяли город, – заметил Джан. – При всем уважении, мои господа.
Он так редко говорит, подумала она.
– Теперь возьмете, – сказал Зарик ибн Тихон. – Позвольте мне сразиться с ним, за мою жизнь и за жизни этих людей.
– Д’Акорси, мне это необходимо, – сказал Скандир. – Если вы меня хоть немного уважаете, позвольте мне это сделать. Я сражался с ашаритами еще до падения Города Городов, пока вы зарабатывали деньги на мелких войнах в Батиаре, и покупали картины, и строили святилища и красивые сады. Вы передо мной в долгу. Вы все передо мной в долгу.
Лицо Фолько было мрачным.
– Тогда просто убейте его, – ответил он. – Из лука.
– Нет. В поединке. Человек Гурчу падет от моей руки.
Фолько долго смотрел на него. Потом, в конце концов, кивнул, один раз. Ления не думала, что он согласится. То, что сказал Скандир, имело смысл, но… он согласился не только поэтому. Это как-то связано с тем, что они мужчины, решила она. И, может быть, также с падением Сарантия, с чувством вины за это даже здесь, сейчас, там, где они находились, среди останков другого города, сожженного давным-давно.
Он не был уверен, что знает, почему дал согласие на поединок. Отчасти из-за ощущения, что они действительно в долгу перед Скандиром. Из уважения, из-за понимания того, что делает этот человек каждый день. Но отчасти из-за неоспоримого волнения, странного и темного, которое вызывала мысль о поединке. Существует так много легенд, так много песен и историй, и вот-вот появится еще одна легенда здесь, среди этих руин. Ему вдруг пришло в голову, что идея честного поединка очень привлекательна в мире, где всегда было так мало честного – особенно в войнах, но не только в них.
Он принял еще одно решение, когда они образовали широкий круг, заключив в него этих двух мужчин. Двух очень крупных мужчин. Скандир выше ростом, Зарик шире в плечах, мускулист. Ибн Тихон участвовал в битвах дольше, чем Бан Раска Трипон из Тракезии. Он воевал на море и на суше еще мальчиком. Он умеет драться, подумал Фолько. Скандир легко может встретить свой конец в пыли Аксарта, вдали от дома.
Фолько д’Акорси решил, что если это произойдет – если Скандир сейчас погибнет, – он не позволит Зарику ибн Тихону уйти, что бы он только что ему ни пообещал. За это он ответит перед Джадом, вымолит отпущение грехов у патриарха, если сам останется в живых. Это священная война, напомнил он себе. В подобных войнах меняется представление о том, что достойно, не правда ли?
Тем не менее этот момент вышел из-под его контроля. Ему это не нравилось, но его сердце до сих пор сильно билось, какое-то первобытное чувство поднималось в нем, пока он смотрел, как двое мужчин начинают кружить друг вокруг друга для того, чтобы один из них умер.
Солнце должно сыграть свою роль, подумал он, и почва. Они оба это понимают.
«Ления, мне это не нравится! Это плохо».
«Ох, девочка. Я это понимаю».
«Я боюсь».
«И я тоже».
«Но разве мы не можем…»
«Замолчи, Леора. Пожалуйста. На минутку. Мне надо подумать».
И пока она думала, наблюдая, к ней пришло воспоминание; оно поразило ее как
