с досадой заметил Одиссей, — совершить это невозможно. Ведь кровать наша сделана из пня огромной маслины, корнями глубоко ушедшего в землю. Я сам своими руками вырезал ее много лет назад, и кроме нас с тобой об этом секрете не ведает ни одна живая душа.
По этому ответу Пенелопа доподлинно убедилась, что перед ней ее муж. Вскочив с места, она с рыданием бросилась ему на шею…
Так они встретились после двадцати лет разлуки. Как много им надо было рассказать друг другу, о скольких вещах вспомнить, но, увы, времени для этого оставалось совсем немного. «Знай Пенелопа! — сказал Одиссей, — что конец нашим испытаниям наступит не прежде, чем удастся умиротворить здешних жителей». Царь не зря беспокоился о своем будущем. Он предвидел, что родственники погибших женихов не простят ему так просто их смерть. Чтобы горожане не проведали раньше времени о гибели стольких знатных молодых людей, Одиссей велел своим рабам и рабыням, облачившись в праздничные одежды, устроить шумное веселье. До позднего вечера из царского дворца раздавались звуки цитры, пение и топот ног танцующих. Горожане думали, что это пируют по своему обыкновению женихи.
Рано утром Одиссей, Телемах, Эвмей и Филотий отправились за город, в дом Лаэрта. Старик тоже не мог поначалу поверить в возвращение сына, а потом едва не лишился от радости чувств. Тем временем жители города проведали об истреблении женихов. Весть эта повергла всех в глубокое горе. Тотчас знатнейшие жители сговорились выступить против Одиссея и жестоко отомстить ему за убийство. Вооружившись, они двинулись к дому Лаэрта. Но хотя их и было великое множество, бой с царем кончился для итакийцев совсем не так, как они ожидали. Первым кинул свое копье Лаэрт и сразил наповал Антиноева отца Эвпейта, более других подстрекавшего сограждан к мятежу. Одиссей и Телемах бросились разить своих противников, и многие из них нашли бы в тот день свою смерть, не вмешайся в распрю богиня Афина. «Стойте, граждане Итаки! — закричала она громким голосом. — Оставьте бессмысленное кровопролитие, если не желаете идти против воли бессмертных богов!» Устрашенные ее голосом горожане выронили из рук оружие и обратились в бегство. После этого уже не трудно было склонить итакийцев к заключению мира. Они вновь приняли к себе Одиссея и признали его своим царем.
Глава XVIII. Возвращение Гераклидов
1. Пелопоннесская держава Ореста
Славная судьба выпала на долю Ореста! Боги как будто старались вознаградить его за те невзгоды, что он пережил в молодости, и даровали ему множество удач в дальнейшей жизни. Мы помним, как сын Агамемнона женился на своей двоюродной сестре Гермионе и вернул Микенское царство, принадлежавшее прежде его отцу. Когда умерли в глубокой старости Менелай и Елена, лакедемоняне решили сделать своим царем Ореста. Ведь у прежней царской четы сыновей не было и наследовать престол после них оказалось некому. Немного погодя власть Микен признали также аргивяне. Обе правившие в Аргосе царские династии пресеклись одна за другой. Сначала умер, не оставив наследников, воинственный сын Эгиалея Кианипп, а потом тихо сошел в царство Аида бездетный сын Сфенела Киларб. Кто как не Орест должен был наследовать после него древнюю столицу Арголиды? Но и это не все! Власть могущественного сына Агамемнона признало большинство городов Аркадии. Таким образом, Орест повелевал половиной Пелопоннеса. Никогда прежде на полуострове не существовало такого обширного и сильного царства. Правда просуществовало оно совсем недолго. Сам Орест умер семидесятилетним стариком, как говорят некоторые, от укуса змеи. Власть после него наследовал старший сын Тисамен. При этом царе ахейцам пришлось обратить самое серьезное внимание на северные границы своей державы — именно оттуда явились грозные враги, положившие конец их господству.
2. Гераклиды в изгнании
Прежде уже рассказывалось, как сын Геракла Гилл сделался царем Дориды и погиб, тщетно стараясь овладеть Пелопоннесом. Его потомки никогда не забывали оракулов, предрекавших им власть над полуостровом. Гераклиды не сомневались, что только они одни имеют законные права царствовать в Арголиде, в то время как Пелопиды (к этому роду, напомним, принадлежал сын Агамемнона Орест) являются обычными узурпаторами, незаконно овладевшими престолом. Могущество микенского царя нисколько их не смущало. За истекший век силы Гераклидов тоже неизмеримо выросли. Им удалось привлечь на свою сторону дикие греческие племена, проживавшие за пределами Фессалии, в горных районах на северо-западе Балканского полуострова. Эти греки говорили на дорийском диалекте греческого языка. Гераклидов они считали своими соплеменниками, а проживавших на Пелопоннесе ахейцев и ионийцев — своими врагами. По уровню своего развития эти пришлые дорийцы стояли гораздо ниже тех греков, что расселились в Греции в XX–XVI вв. до Р. Х. Они не знали царской власти, у них не было городов и дворцов, они не пользовались богатой утварью, не умели изготавливать изящные безделушки и тонкостенную керамику, не имели письменности. Но зато дорийцы были знакомы с металлургией железа, умели делать железные мечи и железные наконечники копий. Их оружие легко пробивало самые прочные бронзовые доспехи, а потому представляло страшную силу. Дорийцы были отважны, воинственны и жадны до добычи. Рассказы о великолепных, наполненных сокровищами дворцах ахейских царей, глубоко волновали их воображение и возбуждали алчность.
Первым после Гилла возобновил завоевательные походы в Пелопоннес его внук Аристомах, сын Клеодая. В то время над ахейцами правил молодой Тисамен, сын Ореста. Под его главенством объединились все цари полуострова. Вторжение завершилось поражением дорийцев, и сам Аристомах пал от руки микенского владыки. Но это было только начало войны! Через несколько лет выросли и возмужали сыновья погибшего — Темен, Кресфонт и Аристодем. Они продолжили дело отца, но вместо того, чтобы штурмовать укрепленный Истм, решили вторгнуться на полуостров с моря. Лагерь был утроен в Навпакте, на северном берегу Коринфского залива. Сюда стягивались ополчения дорийских племен, здесь строились корабли.
Но, когда все было готово к вторжению, в Навпакте появился чужеземец. То был прорицатель Карн. Охваченный божественным исступлением, он размахивал руками и громко декламировал пророческие стихи. Поведение незнакомца показалось дорийцем подозрительным. «Это колдун, подосланный к нам Тисаменом!» — воскликнул Гиппот, сын Филанта — один из ближайших сподвижников царей. Он бросился на Карна и зарубил его мечом. На самом деле все было не так, и его ошибка дорого обошлась завоевателям. Налетевшая буря разметала и потопила все дорийские корабли. Потом вдруг начался такой голод, что воины стали в панике покидать Навпакт. Армия разбежалась, лагерь опустел. Гераклиды отправились в Дельфы, вопросить оракул о причине преследующих их неудач. «Вы прогневали богов святотатственным убийством Карна! — отвечала пифия. — Теперь вам придется
