Рыцарь потрясенно переводил взгляд с верховного священника на незнакомку и обратно, но не поднялся.
– Как я вижу, тебе нужны неоспоримые доказательства, чтобы воспринять всерьез женщину, которая принесла тебе дурную весть, верховный священник. – Всадница сняла с пояса тонкую серебряную трубку, висевшую на красном кожаном ремешке. Она поднесла трубку к губам, и раздался громкий, до боли в ушах свист. – Прошу вас проявить немного терпения, – с безмятежным спокойствием объявила незнакомка. – Я попросила их пока что не показываться вам на глаза.
– Да сколько можно терпеть этот фарс, Бертран?! – возмутился Нандус.
И тут в небесах послышался шорох огромных крыльев.
Подняв голову, верховный священник понял, что все кончено.
Третья траншея, кольцо осады вокруг Белого Леса, утро, 30-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
Словно соколы, охотящиеся на кроликов, Хранительницы обрушились с небес. Еще никогда Бертран не видел ничего столь прекрасного – и в то же время пугающего. Девы-рыцари из личной гвардии императрицы носили золоченые доспехи, сиявшие в лучах утреннего солнца. Лишь у земли они расправили великолепные крылья. И эти крылья были разными – у кого-то белоснежными, как у лебедей, у кого-то коричневыми, как у беркутов, гнездившихся высоко в горах Мирового Хребта.
Воительницы легко спружинили, приземляясь, и опустили ладони на рукояти оружия: боевых молотов и мечей в маково-красных ножнах. У некоторых в руках были копья. Одна Хранительница сжимала в руках огромный боевой топор, еще одна – алебарду. К их поясам поверх доспеха крепились широкие алые ленты, немного напоминавшие набедренные повязки. На всех были закрытые шлемы. И сколь бы великолепно ни выглядели Хранительницы, Бертран чувствовал угрозу, скрытую под сияющими доспехами. В том, как они стояли, как держали оружие, как оглядывались, как бдительно следили за всеми, кто находился рядом с их императрицей, ощущалось нечто, леденящее душу. Девы-рыцари ни в коем случае не были капризом вздорной правительницы, желавшей привнести красоту в свое окружение. Нет, Хранительницы хотели – и могли – защитить Сасмиру от любой опасности.
Похоже, золото, столь расточительно потраченное на доспехи этих дев-рыцарей, саму императрицу не интересовало. Безусловно, доспех Сасмиры был невероятно качественным, но на нем не было никаких украшений. Напыщенность, очевидно, была не в ее духе. Бертрану подумалось, что орден Черного Орла с самого рождения Сасмиры сражался за новую императрицу, и она того достойна!
– Ира… – Императрица жестом остановила одну из своих воительниц, приземлившуюся рядом с Нандусом и готовую наброситься на верховного священника, как только тот позволит себе какое-то недостойное высказывание в адрес ее правительницы.
– Я говорила вам, что этот человек полон гнева. Он узколобый мракобес, Первая Сестра. – Голос Хранительницы глухо доносился из-под закрытого забрала шлема. – Всему виной его гордыня, как и у его наставника Джакобо.
– Конкордия, Фурия, Ордина! Занять позиции на склоне! – приказала Сасмира. – Бертран! Разоружить верховного священника, отвести его в шатер. И глаз с него не спускать! Еще сегодня над ним начнется суд.
– В чем меня обвиняют?! – возмутился Нандус.
Бертран подошел к Тормено сзади, взял его за руки и попытался связать их за спиной. Нандус сопротивлялся. Этот седой старик был удивительно силен для своего возраста, но его мощи оказалось недостаточно, чтобы справиться с рыцарем императора.
– В Далии ты приказал казнить двух мелких контрабандистов за преступление, которого они не совершали. При этом ты прекрасно знал, что эти люди невиновны, – сурово заявила Сасмира. – Человек, который вершит такую «справедливость», не достоин называться верховным священником. Кроме того, ты обвиняешься в заговоре против императрицы: ты являешься членом тайного общества, замыслившего переворот в империи.
– Клевета! – Тормено дернулся, но Бертран держал его мертвой хваткой.
– Разве ты не проходил обучение в Красном монастыре, Нандус Тормено? Интриги твоих наставников не остались сокрыты от меня. И тебе придется ответить за совершенные злодеяния – так же, как и всем остальным.
Нандус больше не мог сдерживаться. Он должен был отстоять себя!
– Это ложь! – прошипел он, стиснув зубы. – Вы не имеете права, это…
– Человек, возжелавший завладеть запасами Пламени Императора и обрушить жидкий огонь на моих подданных, только за это заслуживает место на скамье подсудимых, Нандус Тормено. Мне известны твои планы. Будь готов к тому, что милосердия в моем сердце в отношении тебя будет столько же, сколько доброты в твоем сердце. – Императрица помолчала. – А теперь свяжи его! – Она повернулась к Бертрану, и тот выпрямился.
– Пожалуйста, ваше святейшество, покоритесь, – напряженно шепнул рыцарь. – Я не хочу выкручивать вам руки.
Нандус вздохнул – и подчинился. Но Бертрана это не успокоило. Он понимал, что ни на миг не должен сводить взгляда с верховного священника. Тормено был опасным человеком.
И вдруг в толпе поднялся гул. Хранительницы встревоженно расправили крылья. А на гребне холма, за которым скрывалась долина с Белым Лесом, показалась длинная вереница всадников – странных, словно бы призрачных созданий. Перед ними скакала какая-то женщина с золотыми волосами.
Сасмира на удивление спокойно подошла к чалому коню и забралась в седло.
– Все оставайтесь на своих местах! – приказала императрица. – Я поговорю с ней. Сама!
Неподалеку от Белого Леса, лагерь войска Лиги, ранний вечер, 30-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
Тяжелая крышка сундука откинулась, и яркий свет ударил Милану в глаза. Он попытался сесть, но у него ничего не получилось. Веревка, которой его связали, полностью сковывала движения. Юноша хотел закричать, но пропитавшийся слюной кляп затыкал рот.
Над сундуком кто-то наклонился, однако Милан не смог разглядеть его лица.
– Вскоре ваши мучения завершатся. Но если вы вздумаете ругаться или сыпать оскорблениями, я снова буду вынужден использовать кляп.
Милан прищурился. От света болели глаза. Руки и ноги затекли. Тем не менее он собирался сделать хорошую мину при плохой игре. По крайней мере, на первое время!
Тормено вообще не понимал, что произошло. Чья-то рука зажала ему рот – это было последнее, что он помнил. А потом Милан очнулся в полной темноте. В этом сундуке. Куда бросили и его брата Джулиано.
Незнакомец вытащил кляп из его рта.
– Все это время меня тошнило. Если бы меня вырвало, я бы задохнулся, – упрекнул своего похитителя Милан.
– Это верно, – согласился мужчина. Милан был уверен, что именно этот тип запер их с Джулиано в сундуке. – Именно поэтому я все время сидел на сундуке и прислушивался. Не хотел, чтобы с вами двумя что-то случилось. Ты мне нравишься, Милан. Ты действительно необычайно… – Незнакомец осекся, заглянув юноше в глаза. – Впрочем, я не верю, что ты умеешь обращать людей в камень одним только взглядом. Похоже, это как раз вымысел.
