закрываю за спиной дверь и протяжно выдыхаю.
— Ты как? — выпаливает Артём.
— А хер его знает. Пока в себя не пришёл. Чем он вообще думал, когда писал завещание? Что мы без него ничего не сможем? Ты купил загородный дом и просторную квартиру. У меня тоже частный дом и квартира в городе. Нахрена нам его деньги?
— Согласен. — хмуро подтверждает брат. — Деньги на хрен не нужны, но вот на счёт больницы тебе всё же стоит поразмыслить. Что эта безмозглая курица будет с ней делать? Если станешь директором клиники, то сможешь работать сам на себя. Да, работы прибавится, но потом втянешься. Подумай об этом.
И я всерьёз над этим задумываюсь, пока еду на квартиру к Максу, где меня ждёт жена. Я сам настоял, чтобы она не ехала со мной к юристу. Не хотел втягивать её в дерьмо, о котором уже давно и думать забыл. Воспоминания первых двадцати лет жизни безостановочно вгрызаются в нейронные соединения мозга. И я, мать вашу, не могу вспомнить ничего хорошего, связанного с отцом. Только одно. Я рад, что он настоял на медицинском. Я люблю дело, которым занимаюсь. И я знаю, что смогу сделать больше, если возьму на себя управление клиникой.
Отпираю дверь и скидываю туфли. Диана сдержанно подходит ко мне, но ничего не спрашивает. Раскрываю объятия и хриплю:
— Иди ко мне, родная. Обними.
От тридцатилетней женщины не остаётся и следа. Мне в руки бросается восемнадцатилетняя девчонка. Сдавливаю её шею сзади, подбивая большими пальцами подбородок. Вгрызаюсь в персиковые губы жадным поцелуем. В израненной душе поднимает голову парень, "попрощавшийся" с отцом кулаком и ушедший под крики и проклятия. Оказывается, я не забыл тот день. Воспоминания свежи и болезненны. И ему нужна Аномальная девочка, способная стереть весь кошмар прошлого.
— Дома никого?
— Никого. — качает головой Диана.
Сжимаю ягодицы, поднимая жену выше. Она обхватывает ногами спину, посасывая мою нижнюю губу. Были бы у себя, я бы вошёл в неё прямо в коридоре, но не забываю, что мы в гостях. Несу её в нашу временную спальню. Опускаю на постель, снимаю брюки, сдвигаю в сторону стринги, по пути убедившись, что смазки достаточно, и в одно движение оказываюсь внутри такого же сексуального тела, как и много лет назад. Сегодня никакой нежности. Мне нужна дикость и жестокость. Она видит это. Читает в моих глазах нужду сорваться и выпустить наружу всё, что жрёт изнутри. Поднимается и срывает с меня рубашку. Дёргая полы в стороны, отрывает пуговицы. Стаскиваю с неё платье и щёлкаю застёжкой лифчика. Удерживая за лопатки, наклоняю голову и грубо втягиваю в рот сосок, покусывая и царапая. Дианка стонет громче, оставляя кровавые полосы от ногтей. Вколачиваюсь в неё бешено, с яростью, быстро. Жена откликается на каждое движение, толчок, касание, укус, поцелуй. Сама грызёт плечи и шею. Кусает за подбородок, а потом за щёку. Шипит, когда с размаху вгоняю в неё член по самые яйца. Упираясь шляпой в матку, заливаю влагалище спермой, пока её кружит в вихре удовольствия.
Только после этого могу спокойно выдохнуть, прижаться к любимой и рассказать всё, что случилось. Она слушает терпеливо, лишь изредка задавая наводящие вопросы или уточняя тот или иной момент.
— Знаешь, за что я люблю тебя? — сиплю, уткнувшись носом в шею.
— Скажи. — так же тихо отбивает она.
— За то, что дома ты не психолог, а просто любящая жена. За то, что понимаешь, что мне нужна поддержка любимой женщины, а не совет специалиста.
— Работа есть работа, а семья — это семья. — щебечет едва слышно, а потом добавляет: — Артём прав, Егор. Ты сможешь добиться всего, к чему так стремился, если станешь владельцем клиники. У тебя будет больше времени, чтобы написать докторскую. Если хочешь, то расценивай это как плату вашего за отца за всё, что он сделал. Он должен вам. Если не смог ничего изменить при жизни, то пусть исправит в смерти. И постарайся простить его. Он умер, родной. Не держи зла на того, кто этого не стоит.
С того дня дышать становится легче. Я даже не понимал, как сильно на меня давила детская обида, пока Диана не указала на неё.
Первое время мне приходится во всех смыслах жить на работе и не видеть семью. Они остаются в Питере в то время, как я занимаюсь делами в Карелии. Это сложнее, чем можно было себе представить, но уже через два месяца мы продаём дом, чтобы купить новый в Петрозаводске. А учитывая то, что вскоре количество наших детей увеличивается ровно вдвое, он оказывается как никогда кстати.
Вторая беременность у нас такая же желанная и долгожданная, как и первая. Мы долго не могли решиться на то, чтобы завести ещё детей, но когда я втянулся в роль директора и организовал работу, а наши дети начали самостоятельно ходить в школу и помогать родителям во всём, поняли, что нам не хватает суматохи и сказок на ночь.
Второй тройне даже не удивляемся. Теперь я могу проводить больше времени с семьёй. Сам себе во вред ночные смены не ставлю. Только когда надо подменить кого-то из сотрудников. Мы входим и ритм и живём. Мы любим и смеёмся. Баюкаем наших детей и просто радуемся семейной жизни. А ночами наслаждаемся долгожданным уединением.
* * *
Сегодня важный день. Я получаю третью докторскую степень медицинских наук. Я — самый молодой нейрохирург, достигший таких высот. В свои тридцать восемь открыл ещё четыре частные клиники, помимо той, что досталась мне от отца. Моя жена теперь тоже доктор, но психологических наук. Несмотря на то, что занимается она исключительно частной практикой, как хобби, продолжает ездить к маньякам и консультировать полицию, заявляя, что это помогает ей не забыть, какой ценой досталось нам наше счастье.
Оборачиваясь назад, понимаю её слова. Столько всего мы пережили. Помню, как она боролось с моей тьмой, как доверяла, несмотря на боль, которую причинял, и как тянулась ко мне, сколько бы не отталкивал её. Как летел к ней домой с сорокаградусной температурой, чтобы сказать её семье, что люблю их дочь и сестру. Как мы потеряли три года, как встретились, поменявшись ролями. Как добивался её, учил заново
