прекрасную книгу о молитве св. праведного Иоанна Кронштадтского. Он был человеком со стальной волей».
Несмотря на лекарства и уход, его больное и усталое сердце в последний раз уложило его в постель. Но жар души его не угас Духовная жизнь стала еще напряженней. «Каждую субботу причащался он Тела и Крови Господних и просил часто совершать над ним помазание,» — вспоминал настоятель того времени архимандрит Серафим.
То было духовное его приготовление к путешествию в вечность. А день отшесгвия его пришелся на 30 января 1957 года, на праздник Трех Святителей. Накануне вечером он попросил, чтобы его причастили. Потом попрощался с братией, собравшейся вокруг него, перекрестился и в третьем часу пополуночи вручил в руки Божии свою святую душу.
«Праведных души в руце Божией. Упование их безсмертия исполнено» (Прем.3:1 и 4). Присоединившись во время всенощной к собору Трёх Святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста — к трем великим светочам Церкви, он, сопровождаемый благоуханием ладана, вознесся к Престолу Господню, чтобы вечно радоваться в лике святых. Все, кто хорошо знал отца Герасима, могут что-либо рассказать о его дарованиях, его редкой личности, о его духовном облике.
Краткое его жизнеописание нам хотелось бы закончить воспоминаниями о нем некоторых писателей, которые несколькими сильными штрихами придадут больше ясности портрету Старца.
Известный автор Захарий Пападониу посетил Святую Гору в 1928 году со смешанным чувством неверия, предубеждения и любопытства. Там он познакомился с отцом Герасимом и по возвращении в «Свободной трибуне» (от 28 октября 1918 года) опубликовал статью, озаглавленную «Отчаянный шаг: наука носит рясу» повествуя в ней о живущих в уединении и тиши отшельниках, единственная собственность которых — их сума. Здесь мы приведем отрывок из той статьи:
… Кто-то может подумать, что безграмотность и невежество — главные условия для такого отчаянного шага. Но нет! На Афоне есть ученые, которые в смирении своем дошли до того, что стали беднее самого нищего отшельника, и всех превосходят в своей пламенной вере.
В Карее я познакомился с господином Менагиасом, химиком по специальности, выпускником Политехнического института в Цюрихе, который после научной работы в Египте и Афинах еще совсем молодым удалился на Святую Гору и живет сейчас в отдаленном скиту в семи часах ходьбы от Кареи. Отцу Герасиму, как его сейчас называют, еще нет сорока лет. Он живет в редкостном аскетизме, оставив все свое имущество и не вспоминая о своих познаниях в химии. Обменявшись с ним хотя бы двумя словами, убеждаешься, что этот человек с его мягкими манерами, большими глазами, лицом, на котором лежит печать глубокой религиозности, действительно совершил «отчаянный шаг».
Когда мы однажды днем взобрались на холмы Кареи, и он беседовал со мной о своем аскетизме, я спросил, как он расстался с химией. «Химия — это наука, рассматривающая законы природы, — ответил он. — Но что она знает помимо них? Если она считает, что главное в том, как мы воспринимаем явления, тем хуже для нее». — «А мир?» — «Мир! Я видел его два года назад, когда ездил навестить свою семью. Он не переменился. Счастье — жить вдали от мира с его алчностью».
„.Сидя на пригорке, отец Герасим смотрел на Афонскую пустынь, с любовью рассматривал дикую Катонакию и свой скит. В течение нескольких дней у него гостил там брат, известный инженер-электрик, бывший директор Отдела электричества Министерства связи. Двое ученых много прогуливались вместе. Они представляли два разных мира. Но я думаю, что каждый из них уважал убеждения другого».
В одной главе своей книги «Святая Гора» скептик Пападониу вспоминает отца Герасима и его твердую веру в Божественное Провидение. Он пишет.
«Фармацевт Бальзамакис внезапно продал свою клинику в Кефалонии и уехал, чтобы стать отшельником в Катонакии на Афоне. Он привез с собой лекарства, чтобы поставить науку на службу монахам. «Выброси их, — сказал ему Старец каливы. — Какая польза от лекарств? Это лишь маловерие». И тот выбросил лекарства.
Такого же мнения, как Старец тот, придерживается их собрат отец Герасим, изучавший химию в Цюрихе. «Я не верю в лекарства, — сказал он мне. — Я верю только в Бога. Лекарства создаются при помощи химии. Это наука, которая изучает некоторые законы природы, но она не знает, что совершается помимо этих законов… Брат мой хорошо сделал, и больше он не использует лекарства. Если бы мы пользовались здесь своим научным багажом, он бы продолжал оставаться фармацевтом, а я химиком, и нас бы продолжали вводить в заблуждения явления природы. Но мы пришли сюда, чтобы приблизиться к их Источнику!»
С другой стороны, профессор американского университета, грек по происхождению К Каварнос пишет об отце Герасиме, с которым он познакомился на Афоне, в своей книге «Приближенный ко Господу» (Афины, 1959 г, стр. 116). Вот отрывок из книги, в котором Старец сам рассказывает о своем возвращении к Церкви:
«В юности я был равнодушен к религии. Однако обучаясь на последних курсах института, начал интересоваться телепатией, медиумизмом и другими психическими явлениями и постепенно убедился в существовании души и духовного мира. Меня не очень интересовало, что именно они из себя представляют. Для меня важным было то, что они действительно существуют. Позднее я настолько заинтересовался религией, что приехал на Святую Гору, хотя мои брат и мама пытались меня отговорить.
Когда я жил в Швейцарии, то был влюблен в молодую немецкую девушку. Я любил ее так сильно, что постоянно хотел видеть ее, все время думал о ней, даже во сне. Но когда возрос мой интерес к религии, то влюбленность та переросла в любовь ко Господу. Я возлюбил Бога сильнее, чем ее. И моим желанием стало жить тихой, созерцательной жизнью монаха, посвятившего себя непрестанному поклонению Ему».
Архимандрит Софроний (Сахаров), духовник и игумен монастыря святого Предтечи в Эссексе (Англия) был связан с отцом Герасимом тесными духовными узами, которые сохранились до конца его жизни. В письме от 4 июля 1955 года отец Софроний писал отцу Герасиму:
«Ты дал мне столько свидетельств своего постоянного доброго отношения ко мне, недостойному твоего внимания. Благодарение Богу, что духовная моя жизнь находится под твоим благословением и защитой. И я в меру своих сил (или, скорее, слабости) стремлюсь не показаться неблагодарным и не посрамить тебя, когда ты предстанешь пред Господом. Любое общение с тобой для меня — радость и утешение, и облегчение, все, чего мне не достает в жизни. Я хотел бы провести с тобой больше времени, чтобы ты просвещенным суждением своим оценил все, что я делаю и проповедую, в
