Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
сами видите, — сказал он, — не зря я рассчитывал на вашу сообразительность. Девушка будет отпущена. Я сказал это и продолжаю повторять: она будет вольна идти отсюда, куда ей заблагорассудится, да-да, господа. Это вас удивляет?
Приспешники вопросительно смотрели на принца. Шаверни с мрачным видом цедил из бокала вино. Молчание затягивалось. Впервые после своего возвращения Гонзаго налил себе и соседям.
— Я не раз твердил вам, друзья мои, — снова начал он весьма беззаботным тоном, — что приятные привычки, хорошие манеры, великолепная поэзия, изысканные благовония — все это пришло сюда из Италии. Вы плохо знаете Италию. Так что слушайте и мотайте на ус.
Принц отпил шампанского и продолжал:
— Я расскажу вам историю из времен моей молодости; ах, эти дивные годы уже не вернуть! Был у меня кузен, граф Аннибале Каноцца из рода принцев Амальфи, весельчак, каких мало, сколько безрассудств мы с ним творили! Он был богат, очень богат. Судите сами: у кузена Аннибале было четыре замка на Тибре, двадцать ферм в Ломбардии, два дворца во Флоренции, два в Милане и два в Риме, а также вся знаменитая золотая посуда наших почтенных дядюшек кардиналов Алларил. Я же являлся единственным и прямым наследником кузена Каноццы, но ему было тогда всего двадцать семь, и он собирался прожить лет до ста. Никогда мне не приходилось встречать человека со столь отменным здоровьем. Вас, я вижу, что-то знобит, друзья мои, выпейте-ка, чтобы придать себе мужества.
Сотрапезники так и сделали: в этом нуждались все.
— Однажды вечером, — продолжал принц Гонзаго, — я пригласил кузена Каноццу на свой виноградник в Сполето. Что за чудное место! А какие там были беседки! Мы провели вечер, сидя на террасе, вдыхая напоенный ароматами воздух и беседуя, кажется, о бессмертии души. Каноцца был стоиком, если не считать вина и женщин. Взошла прекрасная луна, и он, бодрый и веселый, расстался со мною. По-моему, я даже видел, как он садился в карету. Естественно, он был свободен — не так ли? — был волен отправляться, куда ему заблагорассудится — на бал, на ужин, всего этого в Италии было предостаточно, на любовное свидание, наконец. Но он был волен и остаться…
Гонзаго допил бокал. Все смотрели на него вопросительно, и он закончил:
— Граф Каноцца, мой кузен, выбрал последнюю из перечисленных мною возможностей — он остался.
Сотрапезники задвигались. Шаверни судорожно сжал свой бокал.
— Остался, — повторил он.
Гонзаго взял из корзины с фруктами персик и бросил маркизу. Персик остался лежать у того на коленях.
— Изучай Италию, кузен! — заметил Гонзаго. Затем, обращаясь к остальным, продолжал: — Шаверни слишком пьян, чтобы меня понять, но, быть может, это и к лучшему. Изучайте Италию, господа!
С этими словами он принялся катать персики по столу. Каждый из сотрапезников получил таким манером один плод. После этого Гонзаго заговорил, отрывисто и сухо:
— Да, я забыл упомянуть одно любопытное обстоятельство: прежде чем расстаться со мною, мой кузен граф Аннибале Каноцца угостился персиком.
Сотрапезники поспешно положили персики на стол. Гонзаго снова наполнил свой бокал. Шаверни последовал его примеру.
— Изучайте Италию, — в третий раз повторил принц, — только там и умеют жить. Уже лет сто там не пользуются дурацкими стилетами. К чему применять насилие? В Италии, если, к примеру, вам нужно убрать с пути девушку — как в нашем случае, — вы просто находите кавалера, который согласится взять ее в жены и увезти неведомо куда. Прекрасно, это в точности как у нас. Если девушка соглашается, все в порядке. Если нет, а в Италии, как и здесь, она имеет на это право, тогда вы отвешиваете ей глубокий поклон и просите прощения за допущенную вольность. Затем вы с почтением ее провожаете. По пути, из чистой галантности, вы просите ее принять у вас букет…
С этими словами Гонзаго взял в руки стоявший на столе букет из живых цветов.
— Разве может она отказаться от букета? — продолжал он, поправляя цветы. — И она удаляется, свободная, как и мой кузен Аннибале, отправляется, куда ей будет угодно — к любовнику, подруге, к себе домой. Но она вольна и остаться.
Принц вытянул руку с букетом вперед. Сотрапезники вздрогнули и отшатнулись.
— Она остается? — сквозь зубы процедил Шаверни.
— Остается, — глядя ему в лицо, холодно бросил Гонзаго.
Шаверни вскочил.
— Эти цветы отравлены? — вскричал он.
— Садись на место, — расхохотался Гонзаго, — ты пьян.
Шаверни утер ладонью струившийся со лба пот.
— Да, — пробормотал он, — должно быть, я и вправду пьян. Иначе…
Он покачнулся. У него закружилась голова.
IX
Девятый удар
Хозяйским взором Гонзаго оглядел собравшихся.
— Он совсем потерял голову, — проговорил принц. — Ладно, его я извиняю, но если хоть один из вас…
— Она согласится, — для очистки совести тихо проговорил Навайль, — она не откажется от руки Шаверни.
Протест был робким. Он не мог повлиять ни на что. Но другие не решились и на него. Угроза краха уже прозвучала. Дорога у позора — так же как у мертвецов Бюргера — гладка[150]. А в ту эпоху оживленной торговли крах происходил быстро и неотвратимо.
Теперь Гонзаго знал, что ему позволено все. Эти люди стали его сообщниками. У него была теперь своя армия. Принц поставил букет на место.
— Можете не беспокоиться, — проговорил он, — мы с вами заодно. Но есть и более серьезный вопрос. Девять часов еще не пробило.
— Узнали что-нибудь новое, ваша светлость? — поинтересовался Пероль.
— Ничего. Я лишь принял надлежащие меры: все подходы к домику охраняются. Готье с пятеркой молодцов стоит у входа с переулка, Кит и еще двое — у ворот в сад. В прихожей дежурят вооруженные слуги.
— А эти два шута? — осведомился Навайль.
— Плюмаж и Галунье? Я не доверил им ни один из постов. Они ждут, как и мы, вон там.
И принц указал в сторону входа на галерею, где после его появления все люстры были погашены. Одновременно с этим двери, ведущие на галерею, были оставлены распахнутыми.
— Кого мы все ждем — и они, и мы? — неожиданно спросил Шаверни, в чьем пасмурном взгляде вдруг зажегся осмысленный огонек.
— Тебя, кузен, ведь не было здесь вчера, когда я получил это письмо? — ответил вопросом на вопрос Гонзаго.
— Нет. Так кого же вы ждете?
— Того, кто займет это место, — ответил принц, указывая на кресло, пустовавшее с начала ужина.
— Переулок, сад, прихожая, лестница — везде полно вооруженных людей, — с презрением в голосе проговорил Шаверни. — И все это ради одного человека?
— Этого человека зовут Лагардер, — с непроизвольной значительностью
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
