можем арендовать. Именно когда мы проводили ревизию своего бюджета, пришло сообщение: папа перестает оплачивать мое содержание.
Я осознавал абсурдность ситуации: мужчине давно за тридцать, а папа перестанет его содержать. Но папа был не просто моим папой, он был моим боссом, моим банкиром, главным бухгалтером, хранителем моего кошелька всю мою взрослую жизнь. Забрать мое содержание - значит уволить меня без компенсации и толкнуть в пропасть без страховки. Я всю жизнь получал содержание и стал просто нетрудоспособен.
Я чувствовал себя так, словно меня открамливали на убой. Кормили молоком, как молочного теленка. Я никогда не хотел зависеть от папы финансово. Меня против воли поставили в это абсурдное положение, поместили в это бесконечное «Шоу Трумана», в котором я почти никогда не держал в руках деньги, никогда у меня не было своей машины, я никогда не держал в руках ключ от дома, ни разу ничего не заказал в интернете, не получил ни одной посылки с «Амазона», почти никогда не ездил в метро. (Один раз в Итоне, когда ехал в театр). В газетах меня называли Нахлебником. Но между тем, чтобы быть нахлебником, и запретом учиться независимости - большая разница. Десятилетиями мне жестко и планомерно не позволяли взрослеть, а теперь вдруг бросили, и высмеивают за незрелость? За то, что я не стою на ногах самостоятельно?
Вопрос, как платить за дом и охрану, не давал нам с Мег спать по ночам. Мы говорили, что я всегда могу потратить часть наследства, полученного от мамы, но это была крайняя мера. Мы считали, что эти деньги принадлежат Арчи. И его брату или сестре.
Именно тогда мы узнали, что Мег беременна.
82.
Мы нашли дом. С большой скидкой. Прямо на побережье, в пригороде Санта-Барбары. Много комнат, большой сад, лазалки, даже пруд с карпами кои.
Агент по недвижимости предупрндил, что у карпов кои - стресс.
У нас - тоже. Так что мы с ними отлично поладим.
Агент объяснил:
- Нет, карпам кои необходим особый уход. Вы должны нанять для этого специального человека.
- Хм. А где найти такого человека?
Агент точно не знал.
Мы рассмеялись. Проблемы первого мира. Мы совершили экскурсию. Дом - мечта. Мы попросили Тайлера тоже посмотреть, он сказал: «Покупайте». Так что мы собрали деньги на первый взнос, взяли ипотеку и в июле 2020-го года переехали.
Сам переезд занял всего несколько часов. Все наши пожитки уместились в тринадцать чемоданов. В первый свой вечер в новом доме мы тихо выпили, чтобы отметить переезд, зажарили цыпленка и рано легли спать.
Мы сказали себе, что всё хорошо.
Но Мег всё равно испытывала огромный стресс.
Она не могла не думать о своем судебном процессе против таблоидов. «The Mail» использовала свои старые трюки. Их первые саркастические заметки в свою защиту были просто смехотворны, так что теперь они попытались внедрить новую линию защиты, еще более смехотворную. Аргумент у них был следующий: они опубликовали письмо Мег к отцу из-за статьи в журнале «People», в котором цитировались анонимные высказывания множества друзей Мег. Таблоиды утверждали, что Мег инспирировала эти цитаты, фактически, использовала своих друзей в качестве спикеров, так что «The Mail» имеет полное право опубликовать ее письмо к отцу.
Более того, таблоиды хотели, чтобы имена прежде анонимных друзей Мег приобщили к делу, чтобы просто их уничтожить. Мег была полна решимости сделать всё, что в ее силах, чтобы этому помешать. Она не ложилась допоздна, ночь за ночью, пытаясь разработать план спасения этих людей, и вот теперь, в первое наше утро в новом доме, Мег пожаловалась на боль в животе.
Началось кровотечение.
Потом она упала на пол.
Мы поехали в местную больницу. Когда врач вошла в комнату, я ее не слушал. Я просто смотрел на ее лицо, на жесты. Я уже знал. Мы оба знали. Так много крови.
Но ее слова всё равно произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Мег схватила меня за руку. Я поддерживал ее. Мы оба плакали.
Лишь четыре раза в жизни я чувствовал себя абсолютно беспомощным.
На заднем сиденьи автомобиля, когда нас с мамой и Уиллом преследовали папарацци.
В вертолете «Апач» в небе над Афганистаном, когда я не мог получить разрешение выполнить свой долг.
В коттедже «Ноттингем», когда моя беременная жена хотела покончить с собой.
И сейчас.
Мы уехали из больницы с нашим нерожденным ребенком. Крохотный пакетик. Мы пошли в тайное место, о котором никто, кроме нас, не знал.
Мег плакала, я вырыл яму под ветвистым баньяном и с нежностью положил крохотный пакетик в землю.
83.
Пять месяцев спустя. Рождество 2020-го года.
Мы взяли с собой Арчи на поиски новогодней елки. Стихийный рынок в Санта-Барбаре.
Купили одну из самых больших елей, которая там была.
Привезли ее домой, поставили в гостиной. Великолепно. Мы отошли полюбоваться, подсчитали дары судьбы. Новый дом. Здоровый сын. Кроме того, мы подписали несколько договоров с компаниями, благодаря которым у нас появится возможность вернуться к работе, уделять больше внимания факторам, которые для нас важны, рассказывать истории, которые, как мы чувствовали, жизненно необходимы. И платить за свою охрану.
Был Сочельник. Мы общались в FaceTimе с друзьями, из них несколько человек жили в Британии. Смотрели, как Арчи бегает вокруг елки.
Открыли подарки. Следуя старинной традиции семьи Виндзоров.
Среди подарков оказалась маленькая елочная игрушка в виде...королевы!
Я расхохотался:
- Что за...?
Мег нашла ее в местном магазинчике и подумала, что мне может понравиться.
Я поднес игрушку ближе к свету. На меня смотрело бабушкино лицо. Повесил ее на елку на уровне глаз. Я был счастлив видеть ее на елке. Мы с Мег улыбались. Но Арчи играл возле елки, толкнул подставку, дерево закачалось, и бабушка упала.
Я услышал грохот и оглянулся.
По всему полу валялись осколки.
Арчи побежал и схватил аэрозольную бутылочку. Он почему-то думал, что разбрызгивание воды могло бы склеить осколки.
Мег сказала:
- Нет, Арчи, нет, не брызгай водой на Ба-ба!
Я схватил совок и подмел осколки, при этом думая: «Жуть какая-то».
84.
Дворец объявил, что наши роли и соглашение, заключенное в Сандрингэме, будет пересмотрено.
С этого момента у нас отняли всё, кроме нескольких благотворительных проектов.
Февраль 2021-го года.
Я думал: «Отняли всё, даже мои военные звания. Я больше - не генерал-капитан военной пехоты Великобритании, а мне это звание вручил дедушка. Теперь мне запрещено носить свою парадную форму».
Я убеждал себя, что у меня никогда не
