Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
этот запах! – Она нервно поежилась и прикрыла платком круглое личико ребенка, словно оберегая его от этого запаха.
– Ш-ш… – зашипел Джим. – Может, он еще оклемается.
– С таким-то запахом? Нет! Я знаю этот запах. Если так пахнет, значит, часть его уже умерла.
– Вот несчастный! – воскликнул Джим, и немудрящие эти слова чем-то тронули девушку.
Глаза у Лайзы наполнились слезами.
– Я останусь. Побуду здесь. Видала такое и раньше. Вреда от такого никому не бывает.
Джим сел возле нее.
– Мне хорошо с тобой рядом, – ласково произнес он.
– Не надо этого всего.
– Хорошо. Не буду. Я только удивился, почему рядом с тобой так тепло.
– Потому что и мне не холодно.
Глядя в сторону, он сказал:
– Я хочу поговорить с тобой, Лайза. Ты не поймешь, но это не важно. Совсем не важно, ни чуточки. Все рушится и разлетается. Но это лишь маленькая часть целого. И это ничего, Лайза. Ни ты, ни я, если брать все это в целом, большого значения не имеем. Понимаешь, Лайза? Я это сам себе говорю, но сознаю яснее, когда ты меня слушаешь. Ты догадываешься, о чем я говорю, да, Лайза?
Он увидел, как лицо ее от шеи вверх заливает краска.
– У меня ребенок новорожденный, – сказала она. – А потом, я не такая. – Она взглянула на него, и в глазах у нее был стыд. – Не говори таких слов. И брось ты этот тон, – умоляюще добавила она. – Ты ведь знаешь, что я не такая!
Джим протянул руку, чтобы погладить ее по голове, но она отпрянула от него.
– Нет!
Он встал.
– Не обижай старика. Ясно? Вода и ложка на столе. Давай ему пить понемножку время от времени.
Он вдруг вскинул голову, напряженно вслушиваясь в гул голосов в лагере, постепенно нараставший шум. А потом поверх басовитого гула вверх взвился и тут же сердито упал чей-то страстный выкрик.
– Мне пора, – сказал Джим. – Береги его. – И поспешил прочь.
Возле кухонных печек теснились люди, облепившие некий предмет в центре. Лица у людей были сосредоточены, обращены внутрь. Сердитый голос исходил из центра. Вглядевшись, Джим понял, что толпа перемещается, влекомая к пустому маленькому возвышению, помосту, сооруженному для похорон Джоя. Толпа двигалась к помосту и, достигнув, обтекала его со всех сторон. Но какой-то человек, вдруг вырвавшись из толпы, вскочил на помост. Джим подбежал к собравшимся. Теперь он видел четко. На помосте стоял Берке, хмурый и злобный. Он бурно жестикулировал, а голос его гремел над головами толпившихся внизу. Джим заметил Лондона, примчавшегося со стороны дороги.
Берке ухватился за поручень перекладины.
– Вот и он наконец, – выкрикнул Берке. – Полюбуйтесь на него! Это тот парень, от которого вся порча пошла! Чем, черт возьми, он тут у нас занимался? Сидел себе, посиживал в своей палатке, жрал персики консервированные, когда мы мокли под дождем и питались дрянью, от которой и свинья рыло воротит!
Лондон даже рот открыл от изумления.
– Что здесь происходит? – рявкнул он.
Берке перегнулся через поручень.
– Я скажу тебе, что происходит! Происходит то, что мы хотим над нами другого старшего. Такого, который не станет нас продавать за банки с консервами!
Лицо у Лондона побелело, плечи напряглись. Он с ревом ринулся в податливо расступавшуюся перед ним массу людей; расшвыривая замешкавшихся направо и налево, буравя собой толпу. Пробравшись к помосту, он ухватился за поручень и уже подтягивался, когда Берке, целя пяткой ему по голове и не попав, ударил в плечо и оторвал от поручня одну его руку. Лондон издал новый рев. Он стоял на помосте возле поручня. Берке хотел дать ему пощечину и опять промахнулся. И тогда с тяжкой стремительной силой большого и грузного человека Лондон сделал бросок левой, и, так как Берке увернулся, огромный правый кулак Лондона сбоку пришелся ему по челюсти, сильно зацепив ее. Ударом этим Берке был поднят в воздух и затем брошен вниз на помост. Голова у него безвольно свесилась с края помоста, сломанная челюсть была свернута на сторону, во рту виднелось крошево зубов. Изо рта Берке струей лилась кровь, заливая нос, стекая по глазу, и исчезала где-то в волосах.
Лондон стоял над ним, тяжело дыша, и глядел на распростертое тело. Потом медленно поднял голову:
– Ну, кто еще из вас, сукины дети, считает меня предателем?
Те, кто ближе всех стоял к свесившейся голове Берке, глядели на нее завороженно, не сводя глаз. Стоявшие по бокам помоста толкались, напирали, становились на цыпочки, чтобы лучше видеть картину, глаза их сверкали злобой.
«Совсем ему челюсть раздолбал, – произнес какой-то мужчина. – Эта кровь из мозгов у него идет». Другой истерически вопил: «Убил его! Порешил! Голову ему оторвал!»
Затесавшиеся в толпу женщины одеревенело глядели на свисавшую голову. Тяжелый звук приглушенного рыдания, изумленное пугливое «ах» поднималось над толпой. Плечи цепенели, руки грозно приподнимались. Лондон все еще тяжело дышал, но казался озадаченным и растерянным. Он оглядывал свой кулак, рассеченные, окровавленные костяшки пальцев. Потом окинул взглядом толпу, словно моля о помощи, и увидал стоявшего поодаль Джима. Тот поднял над головой сцепленные руки, потом указал на дорогу, на стоявшие там машины и вновь на дорогу. Лондон обернулся к глухо ворчащей толпе, и с лица его слетело выражение растерянности. Он сердито нахмурился.
– Ладно, ребята! – крикнул он. – Знаете, почему я до сих пор ничего не сделал? Да потому что вы мне не помогали! Но теперь-то, видит бог, вы готовы. Вас теперь ничем не остановить!
Толпа исторгла из себя вопль – долгий, хриплый, звериный вопль был ему ответом. Лондон поднял обе руки.
– Кто пойдет за мной и разобьет в пух и прах эту чертову баррикаду?
Толпа быстро меняла облик. Глаза и мужчин, и женщин загорались воодушевлением. Толпа колыхалась, подхваченная единым порывом. Ее крики больше не были разрозненными одинокими криками одиноких людей. Все двигались сообща и вместе, лица приобретали сходство. И рев был единодушным – единый голос, порожденный глотками многих.
– Пусть кто-то сядет за руль! – крикнул Лондон. – Давайте, давайте! Пошли!
Он спрыгнул с помоста, пробился через толпу. Спешно завели моторы. Толпа вылилась на дорогу. Она больше не была разрозненной, вялой, безучастной. Она превратилась в отлично отлаженный и в высшей степени действенный механизм, некую грозную машину. Люди рысью двигались по дороге, сдержанные, целеустремленные, а за ними неспешно следовали машины.
Джим видел, как все начиналось. Он громко приказывал себе:
– Не увлекайся! Не лезь! Не давай себе увлечься! Сохраняй благоразумие!
Большинство женщин ринулись вперед вместе со своими мужчинами, но оставшиеся бросали на Джима странные
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
