Тем временем Грязев вогнал монтировку в петли под навесной замок, торчащие из створок дверей фургона, для верности перекрутил их и заскочил в кабину грузовика, где за баранкой уже орудовал Анатолий Иванович, едва доставая педалей, — сдавал машину назад.
— Наблюдатель в асфальтовом котле, — доложил он. — В вагончике — снайперская пара. За асфальтовым катком — двое в масках, похожи на ОМОНовцев.
Подъехал вплотную к «Москвичу», давая таким образом Глебу незаметно подтащить и загрузить в легковушку обмякшего водителя фургона — кряжистого малого в джинсовой куртке, под которой виднелись ремни плечевой кобуры.
В фургоне была полная тишина — ощущение, что пустой…
Глеб выжал Анатолия Ивановича из-за руля, забрался в кабину с оперативной рацией в руке, отнятой у водителя.
— Вроде бы чисто, если снайпера молчат. И эти, — он кивнул на фургон. — Не стучат пока. Значит, команды на захват не поступало.
Трасса была совершенно пустой — перекрыли движение с двух сторон.
— Ты уверен, что там — группа захвата? — Саня усмехнулся. — Вот будет весело, если никого…
— Сейчас проверим. — Головеров включил рацию. — Внимание группе захвата! Вам в фургоне не душно? Если вспотели, разрешаю снять амуницию и бронежилеты. Можно расслабиться, операция закончена.
Несколько секунд была тишина, вероятно, группы, занятые в операции, на этом этапе работали только на прием, выслушивая распоряжения начальника. Момент был острый, и в эфире соблюдали строгую чистоту, ожидая команду — «фас»! — вдруг недовольный и властный голос рыкнул с явным украинским акцентом:
— Кто там бакланит? Шо за шутки?!
— Это я, — сказал Глеб. — Группа захвата находится в моих руках. В качестве заложников. Всякое необдуманное и несогласованное со мной действие повлечет необратимые последствия. Ты меня хорошо понял?
Десять секунд он ждал ответа — его не было. Время для того, чтобы пережить шок, кончилось.
— Давай к колесам, — скомандовал Головеров, переключая диапазоны на рации — должно быть, перешли на другую частоту. — Сейчас начнут делать глупости.
Из кабины перебрались под грузовик и сразу же услышали в фургоне признаки жизни: кто-то перемещался внутри, под весом десятка пар ног рессоры слегка вздрагивали. Кажется, заложники пытались занять более безопасную позицию. Или готовились вышибать двери…
Глеб нашел запасную частоту, но уловил лишь часть переговоров.
— …открыть двери, как только приблизитесь к объекту!
— Дверь заблокировали, когда машина разворачивалась! — это уже отвечали из фургона. — У нас практически нет обзора! Мы в консервной банке!
— По моей команде высаживайте двери! — Голос руководителя операции показался Головерову мерзким, по-бабьи визгливым и высоким. — Снайпера блокируют их движение. «Москвич» стоит вплотную, под вашим фаркопом. В кабине грузовика сейчас никого не видно.
— Где Коняхин? — спросили из фургона. — Пусть поддержит нас из-за бугра! Где Коняхин?
— Двигаюсь к вам! — ворчливо отозвался еще один, новый голос. — Вас вижу, но ближе подъехать не могу.
— По-пластунски, Коняхин! — разозлился уже начальник. — Перекрой, чтобы не ушли по проселку! И поддержи огнем!
— Тогда ждите!
— Хочешь дать им попытку? — спросил Грязев, поглядывая вдоль проселка, откуда должен был приползти неведомый Коняхин.
— Пусть попробуют, — пожал плечами Глеб. — Собьют охотку.
«Ковбой», лежа под машиной, пытался вытащить из кабины рюкзак — жаждал оружия. Головеров показал ему кулак, но помог снайпер, ударивший неприцельно, на движение. Пуля продырявила приоткрытую дверцу «москвича».
— Бьет из канавы у дорожного полотна, — спокойно отметил Анатолий Иванович. — Левее километрового столба на семьдесят метров.
Глеб умышленно не вступал в радиопереговоры — пусть думают, что он не слышит…
На асфальте со стороны Невинномысска появился синий микроавтобус, катился медленно, осмотрительно — возможно, командирская машина. Остановился возле раскатчика, прикрывшись его колесами.
— Сейчас и начнут, — констатировал Головеров. Грузовик вздрогнул — снайпера пробили передние шины, — клюнул носом и почти одновременно в чреве фургона загудело от стрельбы, как в паровозной топке. Били сквозь двери, полосуя крышу «Москвича», и дырявили оба борта. Огневая подготовка длилась секунд десять — расстреляли по магазину и сразу же начали бить в двери. Снайпера тем временем обрабатывали легковушку, ее видимую, заднюю часть, превращая в решето крылья и багажник.
Дверь таранили, скорее всего, плечами, удары были слабоватыми, замочные петли и вставленная в них монтировка брякали, но выдерживали.
— Докладывай, Щукин! Что там у тебя? — прорвался визгливый начальственный голос.
— Докладываю, — передал Глеб вместо Щукина, сидевшего в фургоне. — Разблокировать двери невозможно. Между створок образовалась небольшая щель. Сейчас я всажу сквозь нее гранату из подствольника и вся группа захвата — инвалиды. Я же предупреждал, все действия согласовывать со мной.
— Он вас слышит! Он вас слышит! — заверещал голос Коняхина. — Он в эфире!
— Эй, в консервной банке? — позвал Глеб. — Кончайте стучать, мужики, и патроны не жгите. Скоро от дыма у вас дышать будет нечем. Слушайте меня внимательно. Сейчас, в течение одной минуты предлагаю выбросить из фургона все стволы. Щель вы сделали подходящую, автомат пройдет…
В ответ из железного склепа затрещали очереди — просто так, в никуда. Стенки фургона, внутри обшитые деревом, уже напоминали шкуру ежа от рваных выходных пулевых отверстий. Глеб дождался, когда окончится этот акт отчаяния.
— Щукин! — позвал он. — Ты не понял? Время пошло. Бензину — полный бак. Из этой консервной банки получится хорошая духовка. Не жарить же тебя в собственном соку.
— Оружие не сдавать, Щукин! — закричал начальник. — Обработайте пол! Они — под вами! Им больше некуда спрятаться! Огонь!
— Пожалей ребят, — сказал Глеб. — Тебе там хорошо командовать, а им тут сейчас будет жарко. Запихал людей в душегубку, а теперь командуешь… Щукин! Время-то идет!
Голос с украинским акцентом пропал из эфира — возможно, начальник перешел на другой канал, однако Глеб не стал искать его: из щели на землю выпал первый автомат…
А когда вывалился седьмой, Анатолий Иванович оттащил их к колесу и деловито сказал:
— Два не сдали, Глеб. Должно быть девять.
— Ты что, успел сосчитать?
— У меня абсолютный слух, — признался снайпер. — Два замылили.
Головеров постучал автоматом в борт.
