Первое мгновение я не мог поверить своим ушам, но Вероника выглядела такой расстроенной и виноватой, что сомнений не осталось – я слышал то, что слышал. Моё мужское самолюбие завладело мной, я, не говоря ни слова, встал и стремительно вышел на улицу, направляясь к своей машине, пока Вероника что-то кричала и пыталась меня остановить.
Я завёл машину, зажёг фары и уже было выжал сцепление, чтобы дать заднюю, как вдруг понял, что совершаю очередную глупость под действием эмоций. Если я сейчас уйду, повинуясь гордости, это будет означать только одно – я проиграл, проиграл в самом начале сражения, я сдался, выставив белый флаг и отдав Нику на растерзание Власову. Нет, я не могу вот так сдаться и бросить всё, к чему стремился многие годы. Я слишком много изменил в себе ради того, чтобы быть с ней, слишком многим пожертвовал, чтобы завоевать её, я слишком сильно люблю, чтобы оставить всё вот так.
Я уверенно заглушил мотор, выключил фары и вернулся в дом прямиком в объятья любимой. Мы много говорили, и я чувствовал, она жалеет о случившемся и раскаивается. Я уже точно знал – Вероника хочет быть только со мной, именно сейчас она выбрала меня, а, значит, я сделаю всё, чтобы укрепить её выбор. Плевать на дом, на свадьбу, на общих детей – это всё подождёт. Главное, что она выбрала меня, что ей со мной лучше, счастливей, спокойней и надёжней. И мне всё равно, если у неё остались какие-то чувства к Власову, будь он неладен, я хочу быть с ней, она хочет быть со мной – это главное.
Казалось, всё наладилось. Я успокоился, и наши отношения с Вероникой укрепились под действием признаний и принятия общего решения. Однако наступил её день рождения, и Власов опять нарисовался в деловом костюме и с цветами. Никто не знает, чего мне стоило вытерпеть его присутствие, его блеяние, когда он поздравлял Нику, но я справился.
Когда же мне пришлось отлучиться на кухню для того, чтобы зажечь свечи на торте и напомнить официантам, что его пора вывозить, Власов воспользовался моей отлучкой и, как последний ползучий гад, пытался что-то выяснить у Вероники в узком коридоре возле женского туалета. Когда я наткнулся на них, Власов промямлил что-то о том, что я счастливчик и, развернувшись, уныло протопал в зал. Я смотрел на Нику и не мог понять, что происходит, но у меня хватило мозгов не задавать лишних вопросов. Она выглядела потерянной, разбитой и болезненной. Я тут же среагировал на её просьбу увезти её домой.
Я знал, в таком состоянии ей нужна моя поддержка и моё присутствие, и я остался. Вероника быстро отошла от своего унылого состояния и даже успела удивить меня, щедро одарив меня качественным и чувственным минетом, от которого я чуть было не потерял голову.
Когда же я, витая в облаках от счастья, решил вернуть долг своей любимой и доставлял ей удовольствие языком, с её губ сорвалась фраза, от которой у меня не только пропала эрекция, но почернело сердце.
Я резко оторвался от неё, сев на край кровати и обхватив голову руками, сжимая её с силой, потому что в висках эхом долбилось: «Я так хочу тебя, Марк!». Секунда понадобилась мне на то, чтобы понять – это конец! Чтобы осознать, что всё, что я делал, пошло прахом, потому что она любит его, так всегда было и так всегда будет. Я просто понял, что мне не за что больше бороться, её сердце принадлежит ему, а я устал склеивать разбитые Власовым осколки и довольствоваться одним из них. Это было унизительно, настолько, что меня тошнило в прямом смысле этого слова.
Я уже не понимал, люблю Веронику или ненавижу. В тот момент я ненавидел её, ненавидел за её ложь, ненавидел за то, что дала мне надежду на счастливое будущее в который раз, ненавидел за потраченные зря усилия, ненавидел за то, что она не моя и никогда моей не была, что я придумал себе её образ, вообразил, что она идеал – и влюбился в этот идеал, преследуя его с высунутым языком, словно преданный пёс.
Я устал быть псом, я устал от унижений, устал жить ради неё, ради её счастья, устал от ревности, от неуверенности в её чувствах, от страха потерять то, что, по сути, никогда моим и не было. Всё это было отвратительно и мерзко, отдавало гнилым запахом предательства и самообмана. Я вдруг остро ощутил, что меня использовали, когда был нужен друг, хотя я сам радовался, что могу быть ей чем-то полезен. Однако это противное чувство, что тобой попользовались и вышвырнули на помойку, глубоко засело в моём чёрном сердце.
Я высказал ей всё, что думал, почти всё, и выскочил за дверь, боясь наделать глупостей. Ненависть и ощущение безнадёжности разрывали мою грудь. Да, я слабый, я нашёл утешение в алкоголе и сексе с первой попавшейся на глаза блондинкой – на брюнеток мои глаза больше смотреть не могли.
Но надолго это не помогло, только до следующего утра. С восходом солнца протрезвела голова, прозрели глаза, и я уже с отвращением выпроваживал из своей постели блонди. Я искренне надеялся, что возврат к моей прошлой жизни, наполненной женщинами и сексом, спасёт меня от моего горя, но в ту же ночь я понял, что уже нет.
Я не хотел видеть Веронику, но мне пришлось увидеть её в день рождения Кати, когда я пришёл поздравить её и подарить игрушку. Я заметил её краем глаза, но, на моё удивление, моё сердце не ёкнуло и даже не участило удары, что означало только одно – унижение, которое я испытал по вине этой женщины, убило все мои светлые чувства к ней.
Но боль осталась со мной. Я еще несколько раз пытался повторить попытку вернуться в привычный образ жизни, придирчиво выбирая обладательницу самой красивой мордашки и самой роскошной фигуры в очередном баре, но плотские утехи приносили облегчение лишь на несколько часов.
Вскоре я узнал, что Новикова уехала в Москву, и, признаюсь честно, вздохнул с облегчением. Так лучше, так легче переживать боль, зная, что она далеко и нет ни единой вероятности, что она попадётся тебе на глаза.
Я был потерян, раздавлен и понятия не имел, что хочу от жизни и что мне дальше делать. Привычка любить Веронику настолько глубоко въелась в мою душу, что отказавшись от этой привычки, я как будто потерял самого себя. Ничего меня не радовало, и не было рядом человека, который бы поддержал, понял тебя и помог выбраться из этого персонального ада. Санёк пытался помочь по-своему, затаскивая меня в очередной бар, а я не сопротивлялся, радуясь новой возможности притупить боль дозой крепкого алкоголя.
Ирина, новоиспечённая жена Саши, уже через час вызвала его домой, а я остался в баре, по привычке выискивая глазами очередную девчонку, погрудастее и понаглее. И вот я уже присмотрел свою новую блондинистую жертву в коротком розовом платье, обтягивающем фигуру так, что, казалось, пышная грудь вот-вот выскочит наружу. Девушка резвилась на танцполе в окружении подруг и парней-неудачников, которые на что-то надеялись. Они просто не знали, что я уже положил глаз на эту девчонку и она будет моей этой ночью.
Я уже было приготовился встать, чтобы начать охоту, но тут на меня налетело что-то, обливая мою рубашку горячей жидкостью, которой, судя по запаху, оказалось кофе.
– Что за чёрт! – в ярости я поднял глаза на виновника моего ожога и тут же замер, когда увидел перед собой тонкую высокую девушку-официантку, смотрящую на меня виноватыми изумрудными глазами, прожигающими насквозь.
