Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
Рядом с правым коленом лежал небольшой мешок из нововыделанной кожи. Внутри было два десятка флаконов, несколько связок кореньев, четыре баклажки. Самые ценные настои, порошки и мази, одна сотая от проклятых нубийских богатств, так и оставшихся косной, нерасколдованной силой. Сначала Сетмос-Хека хотел совершенно отказаться от незавещанного ему наследства, отринуть, забыть, стряхнуть со своей души. Ведь если говорить по-правде, то что он получил хорошего от краденой магии? Одни длительные, смертельно опасные неприятности. Он уже почти решился, совсем уже решился на то, чтобы расстаться с драгоценной обузой, но потом все же задумался о том, что будет представлять собою его однорукая жизнь после освобождения из женской чащи. Он ведь знает только один вид прокорма; ни рыбак, ни крестьянин из него не получится, даже если бы он согласился доживать свой век в этом качестве. Хека отобрал из всего лекарственного запаса один мешок. Только проверенные им лично средства и самые ценные из проверенных. Без этого он ощущал бы себя слишком беззащитным, простым, ничтожным калекой. Этот мешок поможет ему устроиться где-нибудь в тихом месте, у богатого глупого купца или при храме маленького безобидного божка.
Торговец благовониями прислушался, стараясь уловить звуковое содержание этого праздника белых одежд и желтых огней в толще черно-серебряной ночи. Конечно же надо упомянуть о луне, предельно налившейся своим металлическим соком и под воздействием холодного любопытства подползшей по небосводу как можно ближе к месту, где затевается нечто удивительное в ее честь.
Но пока у дома Бесоры было тихо. Отдельные белые мотыльки продолжали слетаться из разных концов сада, то становясь на мгновение видимыми на открытых пространствах, доступных лунному вниманию, то исчезая в тени очередной кроны. Дом владычицы тихо набухал в ночи от собирающихся туда дев, и каждая приносила огромный невидимый короб бледного возбуждения. Так продолжалось довольно долго. На колком кирпичном пятачке, где свил свое наблюдательное гнездо Хека, ждать было тяжело. Нетерпение обостряло неудобство, было так скверно, что хоть молись какому-нибудь подходящему божеству. Кроме того, с такого расстояния ведь и не определишь, что именно там происходит, без чего даже приблизительно не прикинешь, сколько осталось ждать.
Начинается, кажется!
С десяток белых туник вынеслось из полуспрятанного дома в окружающие древесные глубины. Предвестницы действа? Бесшумные глашатаи?
Спустя некоторое время стало ясно – нет. Он неправильно понял этот порыв. Ничего существенного за ним не последовало. Продолжалось бесшумное копошение вокруг дома и жертвенников. Что-то там делается, что-то готовится, но вот что?! На мгновение в сердце застывшего на башне колдуна мелькнул холодный страх – а вдруг то, что он видит, и есть весь тот результат, который он смог произвести своими снадобьями? Повертятся вокруг жертвенников, перережут горло сонному козленку, измажутся рогатой кровью и все.
А утром Сэб и Нанна начнут разбирательство – кто виновник тихого столпотворения? То, что до носителей синих одежд дойдет, Хека не сомневался. Ведь стало же им известно о недавнем повальном поносе среди здешних растений.
Торговец благовониями не успел как следует расстроиться, как обозначилось изменение в наблюдаемой картине. Из трех невидимых проемов между черными платановыми холмами показались бледные, медленно продвигающиеся потоки. Бледные до тех пор, пока не вышли на освещенное луною пространство. Там их охватило призрачное сияние, и стали различимы лица. Причем они были белее белых одежд и таращились огромными черными глазами. Таких глаз не бывает у человеческого существа. Хека догадался, что они густо обведены черной краской.
Во главе каждого белого потока шла особая женщина, водительница. Но ни одна из них не была Бесорой. Потоки медленно сближались, одновременно немного сдвигаясь влево. Хека прикинул, что они полностью сольются почти у самого подножия его башни. Движение было медленным, неопасным на вид, но чем-то трудноопределимо тревожило. Очень скоро стало понятно чем. Потоки издавали звук, похожий на сдержанное гудение. Похоже, что бредущие женщины негромко мычали, сжав при этом зубы. Чем ближе они подходили, тем выше становился уровень этого гуда и тем больше он тревожил невидимого жителя башни. Хека сполз обратно в нору по плечи и еще глубже, оставив лишь глаза на поверхности. А потом закрыл и один из них – на тот случай, если лунный луч падет ему на лицо, то даже самая подозрительная из гудящих женщин подумает не о подглядывающем шпионе, а о куске отблескивающего кварца.
Гудящие потоки слились. Общий их звук усилился, и торговец благовониями с трудом переборол себя, чтобы не утопиться в башне полностью, однако поплавок любопытства удержал на поверхности наблюдения его глаз.
Женщины двигались на расстоянии каких-нибудь десяти шагов от него. Их было значительно больше сотни, они смотрели перед собой, переступали ногами не поднимая рук. Смотрели… Хеку вдруг обдало холодом. Он понял – у них у всех закрыты глаза! Черной краской замазаны и веки, и глазные выемки, вот откуда жуткое впечатление огромных распяленных очей. Закрытые гудящие рты и закрытые зияющие глаза. Если они в таком состоянии добредут до внешних стен гарема, то несомненно произведут впечатление на охрану. Но можно ли одним слепым гудением проделать брешь в ограде Авариса? По крайней мере, внимание стражников будет отвлечено и, пожалуй, на немалое время. Хватит ли этого, чтобы незаметно выскользнуть?
Так или иначе, это вскоре выяснится.
Пора спускаться и пристраиваться незаметно к белому рою.
Может быть, он разогреется, возбудится по дороге.
Спустившись на землю и выглянув из-за угла, Хека обнаружил, что поторопился. Женская колонна изменила направление движения и теперь двигалась не к ограде гарема, а к невысокому холму шагах в полутораста от башни. Почти плоская вершина его опушена по окружности темными густыми кустами. Снова разделившаяся на три части белая толпа впиталась в заросли, чтобы вновь объединиться наверху.
Хека понял, что рано покинул наблюдательный пост. Вернулся в башню и начал снова карабкаться наверх. Оказавшись там, всмотрелся в холм. И обнаружил вот что. Вершина была уже не пустой, хотя масса белых женщин жалась к краям опушки. Посередине находилась одна фигура. Женская. Громадная в сравнении с остальными.
Бесора!
Как она там оказалась?
Думать об этом было некогда, потому что началось!
Бесора резко подняла руки вверх, что-то длинно, хрипло выпевая.
Белые девы попадали на колени, усеяв всю видимую часть холма. Время от времени они тоже вздымали руки, как бы присоединяясь своими жестами к высокому жесту той, что стояла на самой вершине, ближе всех к нависающему, приводящему в холодное содрогание диску полной луны. Гудение их превратилось в нытье, временами переходящее в рыдание. Раз за разом они вздымали руки и бросали их обратно вниз. Бесора тоже не стояла полностью замерев, она вращалась вокруг своей оси, хотя нельзя было рассмотреть движения ее ног, и все пела и пела, и пение становилось все более похожим на рычание.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
