— Почему глухую?
— Потому что предпочитаю как можно меньше разговаривать. Когда приучу ее к этому, то мы сможем молчать неделями. Жить она будет, конечно, в другом месте, но по утрам станет приходить и подавать мне чай.
— В этой идиллии не отводится никакой роли твоей жене, — заметил Джордж.
— Верно. Жена мне нужна в Нью-Йорке — как средство защиты от женщин, ищущих себе мужей. Для меня жена — это все равно что адвокат. Когда у тебя есть адвокат, то другие адвокаты уже не навязывают своих услуг. Я бы сказал, они чуточку более этичны, чем эти женщины. Да, в моей идиллии нет места для жены. Только для шлюх. Мне всегда не хватало той энергии, которой должен обладать муж. В то же время я чувствую себя вполне нормальным мужчиной. В том смысле, что не страдаю извращениями. Но я могу обходиться без женщины дольше, чем большинство моих знакомых. Когда у меня появляется желание, я ничуть не хуже других, но появляется оно не часто. Поэтому лучше бы мне было остаться холостяком. Этим я не хочу сказать, что Кэтлин — ненасытная женщина, но она ревнует меня, думает, что у меня было много женщин на стороне.
— А было?
— Не очень много.
— Ну все-таки, сколько?
— В моем возрасте это бывает трудно сказать. Несколько сот. Кажется, много, но спал я с ними, как правило, только по разу. Люблю разнообразие. Звонит мне, к примеру, мадам и говорит, что у нее есть новенькая девушка, которая, по ее мнению, мне понравится. Я любезно соглашаюсь приехать — и готово дело. Тут не количество женщин играет роль, а то, что каждый раз, встречаясь с кем-то из них, я изменяю своей супруге. С точки зрения статистики Кэтлин права, я изменял ей сотни раз. Но, не будь я женат, меня считали бы обыкновенным парнем, который один-два раза в месяц позволяет себе развлечься. Немногие здоровые мужчины способны довольствоваться только этим.
— Очень интересная мысль. Мне она и в голову не приходила. Я всегда считал тебя немного развратником.
— На самом же деле сравнительно с другими я почти аскет. Тебе не хочется сегодня встряхнуться?
— Не прочь бы. Но все зависит от того, какая будет женщина, — ответил Джордж.
— Обычная шлюха. Из тех, которые занимаются этим за деньги. Но не дешевая и выглядит соответственно. Здесь же можем и поужинать. С такими не совестно и показаться на людях.
— Ужинать я предпочел бы не здесь. Тут я уже заметил двоих из клуба «Ракетка», причем одного из них — с женой. Благодаря своему братцу я стал пользоваться дурной славой. Лучше уйдем с нашими дамами куда-нибудь в другое место.
Примерно через час все четверо собрались в баре на Пятьдесят пятой улице. Женщины оказались удивительно миловидными. Блондинка, предназначавшаяся для О'Берна, все время улыбалась. Ее звали Элейн, и, судя по всему, они с О'Берном встречались уже не раз. Вторая девица (и той и другой не было и тридцати) выглядела довольно театрально — в черном блестящем шелковом костюме с белой пикейной вставкой, не скрывавшей, впрочем, верхней части груди, в черных шелковых чулках и черных лакированных туфлях.
— Как, вы сказали, вас зовут? — спросил Джордж.
— Энджела. Без шуток.
— А полностью?
— Энджела Шуйлер.
— Можете звать ее Шульце, — сказала блондинка.
— Если будешь трепаться, получишь по морде, — пригрозила Энджела, замахиваясь на блондинку лакированной сумочкой. Обернувшись к Джорджу, спросила: — А вы как зоветесь?
— Джордж Локвуд.
— Знакомая фамилия. Вы не с побережья?
— Нет, я из Пенсильвании. А что? Вы знаете кого-нибудь из Локвудов с побережья?
— Одного знаю. Он тоже Джордж Локвуд. Но гораздо моложе.
— Довольно распространенная фамилия, — сказал Локвуд.
— Верно. К тому же у вас она, может, и не настоящая.
— Нет, меня так зовут.
Они заказали ужин. Оказалось, что девицы и без меню знают все дорогие блюда. Блондинка помогла выбрать и вина.
— У этого чинцо большой выбор вин, — сказала она. — Винный подвал купил после смерти одного богача.
— Где вы научились так хорошо разбираться в винах? — спросил Джордж.
— Где я научилась так хорошо разбираться в винах? Да я и сама чинцо. Пусть вас не обманывают мои светлые волосы.
— Не бойся, не обманут, — сказала Энджела. — А если и обманут, то ненадолго.
— Да, только недешево это обойдется тому, кто захочет обнаружить обман. Правда, Нед? Он это по собственному опыту знает.
— Может, не будем говорить о деньгах? — спросила Энджела. — Дайте мне сто долларов, Джордж, и дело с концом.
Джордж вынул из бумажника несколько новеньких банкнот.
— Две по пятьдесят сойдут?
— Ага. Так считать легче. Ну вот, теперь всем нам будет спокойнее. — Энджела сунула деньги в сумочку и мило улыбнулась.
Пока они ели, Джордж все время чувствовал, что она изучает его — его одежду, руки, шевелюру, зубы, а также то, как он поглядывает на ее обнаженную грудь. Если бы она собиралась купить его, то и тогда, наверно, не могла бы разглядывать внимательнее.
— Этот Локвуд с побережья немного напоминает вас. Или, вернее, наоборот. Вы чем занимаетесь?
— Я финансист.
— Финансист. А в нефтепромыслы вы деньги не вкладываете?
— Нет. Но говорят, что это выгодное дело, — ответил Джордж.
— Кое-кого из людей, связанных с этим бизнесом, я знаю и скряг среди них пока не встречала.
После ужина они побывали еще в двух барах. О'Берну захотелось поехать в Гарлем.
— Боюсь, что вам придется ехать без меня, — сказал Джордж. — Мне завтра рано вставать.
— И без меня, — поддержала Энджела.
— Поехали, посмотрим похабное ревю, — настаивала блондинка.
— Я его уже видела, — сказала Энджела.
— Видела? О да, еще бы, — усмехнулась блондинка.
— Так что просим прощения, — нетерпеливо сказал Джордж.
Мужчины попрощались за руку, а женщины даже не пожелали друг другу доброй ночи. Когда они сели в такси, Энджела назвала Джорджу свой адрес. Она снимала квартиру у Сентрал-парка.
— Я была уверена, что вы не захотите в гостиницу, — сказала она. — Я и сама их не люблю. Начинают узнавать коридорные. На днях одна моя подруга была в казино, и кто, вы думаете, начал к ней там приставать? Коридорный из какой-то гостиницы. Оказался гомиком. Она была там с одним режиссером, так этот гомик, видно, хотел с ним познакомиться. Терпеть не могу эту публику. Между прочим, в вашем клубе они тоже есть.
— В каком клубе?
