— Капитан, мы должны поговорить наедине. Пойдемте со мной, пожалуйста!
— Идти? Куда? И зачем? О чем вы хотите поговорить?
Дарран еще немного подался вперед. Он выглядел взволнованным и даже напуганным.
— Не могу сказать, капитан. Не здесь. Пожалуйста, умоляю вас! Пойдемте! Во имя нашего любимого короля Борна!
Имя замерло у него на губах, а Оррик внимательнее присмотрелся к старику. И увидел отчаяние в его честных глазах.
— Вообще-то я шел домой, — проворчал он. — Слишком долго был сегодня на дежурстве.
— Знаю, — снова торопливо прошептал Дарран — Я бы не стал вас просить, если бы это не было так важно.
Оррик вздохнул.
— Очень важно?
— Вопрос жизни и смерти. — Еще немного и старик, казалось, расплачется. — Это важно для всех для нас.
Решившись наконец, Оррик развернул и накинул плащ. Старик опустил на свою седую голову капюшон.
— Ну, смотрите, — вздохнул капитан, — если это просто какая-то шутка или, хуже того, что-нибудь незаконное…
— Нет-нет, пойдемте, капитан, — заторопился Дарран, — вы сами все увидите.
Оррику ничего не оставалось, как последовать за ним.
* * *
Он не удивился, увидев, что его привели для встречи с принцем Гаром. Выбор места встречи оказался более неожиданным — семейная усыпальница Торвигов. Здесь было холодно, горело множество свечей и покоилось немало умерших.
По виду принца можно было догадаться, что он провел бессонную ночь. Гар стоял, выпрямившись и прислонившись к невидимой стене. Оррику бросился в глаза свежий шрам на его щеке. Кожа вокруг него посинела и вспухла.
— Спасибо, что пришли, капитан Пеллен, — сказал принц. — Вы позволите мне называть вас Пеллен?
Оррик кивнул.
— Конечно.
— Пеллен, мне нужна ваша помощь. Она нужна всему Луру. Мы можем на вас рассчитывать?
Оррик выпрямился, вздернул голову.
— Я — королевский офицер. Моя преданность Короне никогда не ставилась под вопрос.
И тут же в глубине души шевельнулось предательское: «по крайней мере, без причины. И не более одного раза».
Принц улыбнулся, но в глазах его было что-то жуткое. Гар стоял у гроба своей сестры, и его пальцы ласкали ее — нет, не ее, а всего лишь мраморное изваяние — холодную каменную ступню.
— Я знаю, — произнес он. — Знаю. Но вы также офицер, которого никогда не просили посмотреть в лицо той опасности, что видим мы. Никогда не просили принять и то, что на первый взгляд кажется всего лишь бредом сумасшедшего.
Осторожно… осторожно. Оррик облизнул внезапно пересохшие губы. Посмотрел на старика, который привел его сюда, а теперь стоял в углу склепа, в тени, и перевел взгляд на принца.
— И что же вы видите, ваше высочество? — спросил он.
— Уверен, что нашему королевству грозит уничтожение.
Да, так и есть — бред сумасшедшего. А он так устал!
— Ваше высочество, вы должны выражаться более ясно. Вы убеждены, что нам грозит опасность? Кто нам угрожает? Или что? И где ваши доказательства?
— Да, это говорит страж города. — Гар покачал головой. — Я не совсем уверен, что ты бы назвал это доказательствами, Пеллен.
Оррик снова посмотрел на Даррана. Глаза старика неотступно следили за лицом принца. И их выражение наконец заставило Оррика поверить в то, что говорит Гар. Или ему просто захотелось поверить этому? Ответа не было.
Он опять взглянул на принца и, тщательно подбирая слова, сказал:
— Ваше высочество, а вы рассказали королю о том, что вас тревожит?
Вопрос вызвал приступ короткого, горького смеха.
— Пеллен, дорогой мой Пеллен! Конройд и вызывает мои опасения.
— То, что вы говорите, — измена! Я не могу это слушать! — Оррик бросил испепеляющий взгляд на Даррана. — Тебе не следовало приводить меня сюда, старик. Если любишь своего принца, уведи его отсюда. Немедленно! А я постараюсь забыть обо всем, что вы мне тут сказали.
Резко развернувшись и чувствуя, как его переполняет странная смесь гнева, сожаления и печали, капитан направился к выходу. И тогда Гар бросил ему в спину:
— Я солгал насчет Эшера.
Оррик остановился, словно налетев на стену. Сердце внезапно заколотилось бешеными толчками.
— Вы солгали, господин?
За спиной прозвучали гулкие шаги, затем властная рука легла ему на плечо и мягко развернула. Лицо Гара было сурово. Не маска придворной вежливости, не лакированное безразличие особы королевской фамилии. Только обнаженные эмоции, открытые, мучительные. Оррик вздрогнул, увидев их впервые настолько отчетливо.
— Все, что он сказал тебе, было правдой. Все… — Принц произнес это так благоговейно, словно они находились не в склепе, а в храме. — Я просил его применить магию.
— Олки не обладают магией, — заученно отозвался Оррик.
Принц печально улыбнулся.
— Эшер владеет ею. Вернее, владел. Не могу объяснить, но это правда. И он использовал ее для того, чтобы защитить наше королевство. Когда мои собственные силы иссякли, я сам по собственной воле передал ему Погодную Магию. И он никогда не покушался на мою корону. Эшер был самым верным подданным, какого только может иметь король. И самым верным другом. В чем бы его ни обвиняли, Эшер невиновен.
Всю свою жизнь Оррик был городским стражем. Он научился — по крайней мере, ему казалось, что научился, — если уж говорить, так только правду. Того же ждал и от других.
— Но ведь вы отреклись от него! — вскричал он в смятении. — Вы своей рукой подписали ему смертный приговор!
Принц кивнул.
— Мне пришлось это сделать. Даже если бы я поклялся защищать его, мне все равно пришлось бы подписать ему приговор. Потому что в противном случае Конройд пообещал уничтожить твой народ, Пеллен. Я поверил, что он так и сделает.
Может ли живой человек окаменеть подобно статуе? Именно это и произошло с капитаном. Он застонал от боли, которая, казалось, пожирала его душу.
— Значит, Эшер был невиновен? Но я убил его!
— Нет, Пеллен, — мягко сказал Гар. — Его убил закон.
— Это одно и то же!
В это мгновение принц бросил взгляд на Даррана. Так, будто он ждал от слуги совета… или оправдания. Старик пожал плечами.
— Полагаю, вы должны это сделать, ваше высочество. Мы слишком далеко зашли.
Принц вздохнул и посмотрел в глаза Оррику.
— Ты не убийца, Пеллен. Эшер не умер. Человек, который умер на площади прошлой ночью, мне неизвестен. Эшер жив, и если ты хочешь спасти наше королевство от уничтожения, то должен помочь мне разыскать его.
