Ниад ушла в лазарет дожидаться первых раненых. Тибал опять обнял Гвин за талию и крепко прижал к себе. Она попыталась вырваться, но он оказался очень силен.
— Пусти!
Тибал отпустил. Он не мог ослушаться ее.
Гвин смотрела на возникшую на холме рябь движения. Там нурцийцы готовились отражать первый натиск карпанцев. И там же прольется первая кровь.
— Ты все равно меня простишь, — сказал ей на ухо Тибал. — Меня это самого удивляет. Мои дневники полны этим: как она сможет меня простить, когда я позволил ее мужу уехать на, верную смерть? Я не предвидел того, что попытаюсь его спасти, и, конечно, я этого не помню. Но я знаю, что в последнюю минуту попробовал что-то для него сделать. И опоздал — это я тоже знаю. Но, видимо, поэтому ты и сможешь меня простить: все-таки я решился.
Гвин молчала. Внизу трубил горн. Земля дрожала под ногами карпанцев.
Тибал заговорил снова:
— Несомненно, Булрион Тарн был прекрасный человек, хотя я его не помню. И он наверняка очень любил тебя, но у него были и другие обязанности — его семья, роль патриарха. А любить поулграта — значит отдать ему все, что у тебя есть, душу и тело. Я твой, твоя броня, твоя собачка, твой щит, твоя тень, твой раб. Теперь у меня больше не будет собственной жизни — до смерти я буду просто твоим придатком. И я не хочу ничего другого.
— Тибал Фрайнит! — негодующе воскликнула Гвин. — Я только что похоронила мужа! За один год я потеряла двух мужей. Думаешь, мне так уж нужен третий? Ты предлагаешь мне брак или просто сожительство? За кого ты меня принимаешь?
Ее вспышка как будто нисколько его не огорошила.
— Я принимаю тебя за женщину, которой повезло: все беды обрушились на тебя в начале жизни, а в будущем Судьбы предначертали тебе почти сплошное счастье. Любая ночь когда-нибудь кончается, Гвин. Опять встает Поуль. Ивиль залечивает раны тела, Шууль лечит душу. Если тебе неприятно мое присутствие — прикажи, и я уйду. А если я так уж действую тебе на нервы, вели мне убить себя, хотя, по-моему, это — чересчур радикальное решение.
Гвин невольно улыбнулась и поспешно отвернулась, чтобы он не увидел улыбки. Может, она когда-нибудь и выйдет замуж в третий раз. Она не любит одиночества, а сыну Булриона нужен отец. Но сейчас об этом думать рано.
— Я подожду, — сказал Тибал. — Я ждал всю жизнь. Сказать тебе, в какую ночь это произойдет? Где? Какого цвета будет полог над кроватью? Чем я тебя напою, чтобы сломить твое сопротивление?
Над холмом взвилась туча стрел. Авангард колонны карпанцев рассыпался. Затем раздался крик тысяч глоток.
— Зачем мне лгать? — говорил Тибал. — Можешь не верить другим мужчинам, но шуулграт заслуживает доверия. Мы будем счастливы, Ниен, мы проживем вместе долгую жизнь. И я всегда буду тебя любить. Меня одолевают радостные предвоспоминания... Твой день рождения, когда огоулграты вызвали дождь из цветов. Победа под Хенфольдом, наша поездка на Кристальные острова, наши дети, день, когда Погубитель Полион приедет за своей женой....
Первый вал карпанцев откатился назад, оставив на склоне холма множество убитых людей и лошадей.
— Судьбы, Тибал! Сейчас не время об этом говорить!
— Самое время. Одна эпоха закончилась, начинается другая. Посмотри на всех этих людей внизу. Это они отмечены Проклятием, а не мы. Они отмечены Проклятием войны, которой не хотели. А нас ждет счастье. — Он помолчал. — Помнишь, как мы встретились?
— Да.
— Я выглядел идиотом? Влюбленным мальчишкой?
— Ничуть. Я почувствовала, что ты... какой-то странный. Непохожий на других. Но идиотом ты мне не показался.
И она вспомнила Голос: «Началось». Тибал облегченно вздохнул.
— Теперь уже скрывать нет смысла. Раньше я естественно, не мог тебе этого сказать. Но в конце концов ты выйдешь за меня замуж, Ниен.
— Поэтому понадобилось, чтобы мой муж умер? У Тибала напряглись скулы.
— Нет. Твой муж должен был умереть, потому что ты — поулграт и ничто не должно мешать тебе выполнить свое предназначение. Только ты можешь спасти Куолию.
— Я этому не верю.
И Гвин стала вновь наблюдать за ходом битвы.
Непосредственно внизу под ними колонна карпанцев начала подниматься по склону. Если Тибал ошибся насчет того, что в деревьях засели джоолграты, или если джоолграты сами впадут в панику и побегут, тогда все его предсказания гроша ломаного не стоят.
Но пока они как будто начинали сбываться. Левый фланг колонны остановился. Кавалерия увязла в болоте, боевые порядки пеших смешались. Но центр колонны опять начал продвигаться вверх по склону. Снизу доносился все тот же рев прибоя, составленный из криков, команд, звона мечей, свиста стрел.
— Какой ужас! Невыносимо смотреть!
— Привыкай, — сказал Тибал. — Это — первое, но не последнее сражение, на котором ты присутствуешь, — и не самое страшное. Даже наоборот, с самым благополучным исходом.
— Но почему я?
— Потому что так распорядились Судьбы. Потому что ты и есть Обновитель.
Гвин так и подскочила.
— Что ты говоришь? Я? Да у нас сроду не было императрицы. Зарданцы никогда не...
— Я не сказал, что ты станешь императрицей. Я сказал, что ты — Обновитель. Твоими усилиями создастся вторая империя, Гвин. Неужели ты этого еще не поняла?
И он подбадривающе улыбнулся ей, хотя улыбка на фоне трагедии, развертывавшейся внизу, не могла получиться очень веселой.
— Не я? Тогда кто же станет императором? Неужели я лезла из кожи вон для того, чтобы сделать императором Куолии Зорга?!
— Зорг погибнет в следующем году в битве под Арчером. Но ты здесь ни при чем. Ты в это время будешь занята другим делом и в другом месте.
— Тогда... — Гвин отвернулась. — Опять война! Я не хочу!
— Приходится принимать то, что посылают Судьбы, Ниен.
— Почему я? Я даже не знаю, что я здесь делаю!
— Ты их вдохновляешь. Пока что твоя роль не слишком велика, но после битвы под Арчером...
— А какой мне от всего этого прок? — закричала Гвин. — Кто вдохновит меня?
— Разумеется, наш следующий император.
Он обнял ее и привлек к себе. На этот раз она не сопротивлялась.
Год первый
Историки, в общем, согласны относительно даты основания второй империи. Хотя знаменитый Гурмил Псарит утверждал, что началом империи следует считать битву при Гемайне в 101 году, позднейшие исследователи дружно опровергали это мнение, заявляя, что Псарит просто хотел выделиться в академическом мире. Конечно, битва при Гемайне была крупной победой едва зародившейся коалиции, которая впоследствии образует ядро нового мирового порядка, но младенец, родившийся в тот день, был очень слаб и едва пережил сокрушительное поражение при Арчере весной следующего года.
