Ниад радостно хихикнула и сжала руку Гвин.
— Зорг их перехитрил, — с уважением в голосе сказала Гвин.
— Зорг одержит блестящую победу. Я бы даже сказал, чересчур блестящую.
—Как это?
— Больше карпанцы не дадут себя провести. Они будут очень осторожны. И будут особенно опасаться меченых. Хуже того, они прорвутся на юг и на восток. Захватят Мокт и Далинг. Западные королевства успокоятся и решат, что для них опасность миновала. И горько ошибутся. Даже нурцийцы расслабятся после этой победы: дескать, дело сделано. — Он пожал плечами и глянул вниз через плечо Гвин. — Но все равно победа — это победа, и без нее ты, наверное, не смогла бы оправиться от поражения под Арчером....
В своем возбуждении он забыл про осторожность и листал перед ней страницы истории.
— А что будет с Тарнской Долиной? Тибал вздохнул:
— Ее они захватят.
— Тогда я должна предупредить Тарнов! Они же мне родные, Тибал! В память Булриона...
В глазах Тибала вспыхнула тревога.
— Потом. У нас будет время... когда станет ясно, куда направляются карпанцы. Если ты сделаешь это раньше...
Гвин кивнула:
— Хорошо, позже.
Она должна или довериться Тибалу, или уничтожить его. Долину предадут огню и мечу? Благодарение Судьбам, что Булрион этого не увидит.
Рука Ниад дрогнула. Гвин повернулась и увидела, что к ним бегут двое Череполиких. Обнаженные тела покрывала боевая раскраска. В руках каждый держал шит и копье.
На щите бегущего первым были намалеваны два черепа. Он отдал честь Гвин и, задыхаясь от бега, сказал:
— Я принес тебе распоряжение Главнокомандующего, Ведьма.
— Меня зовут Гвин Тарн, и прошу так ко мне и обращаться....
— Главнокомандующего беспокоит надвигающийся дождь. Он хочет, чтобы огоулграты перешли поближе к нурцийским лучникам — нельзя, чтобы луки намокли.
Гвин даже толком не знала, где находятся огоулграты. Зорг сам занимался расстановкой меченых. Зачем ему ее согласие на их передислокацию?
«Голос, мне согласиться?»
«Да».
Не успела Гвин раскрыть рот, как Тибал подал ей листок бумаги и палочку угля. Гвин велела Ниад повернуться, положила бумагу ей на спину и торопливо нацарапала:
Воин выхватил листок у нее из рук, рявкнул какую-то команду своему спутнику и побежал прочь.
Но спутник не последовал за ним. Он воткнул копье концом в землю и оперся на него. Его раскрашенная грудная клетка все еще вздымалась и опускалась после бега.
— Здравствуй, Ниад, — тихо проговорил он.
Гвин отшатнулась. Почувствовав руку Тибала у себя на талии, она резко ее оттолкнула.
— Полион? — прошептала Ниад.
Череп, в котором невозможно было узнать прежнего Полиона, кивнул.
— Добрый день, бабушка.
— Добрый день, Полион.
У Гвин все заныло внутри. Полион вырос, раздался в груди и был так же страшен, как все Череполикие. В нем ничего не осталось от озорного мальчишки, которого она так недолго знала, на юношу, которого любила Ниад. Ей стало дурно — и не только от беременности. Конечно, ему отрубили нос, и лицо было бело-черным. Какие страдания он, наверное, перенес!
— Ты, конечно, знаешь про деда, — словно мимоходом спросил он. Она кивнула.
— Он умер очень быстро.
— Ты был там?! Лицо-череп исказилось.
— Я не мог их спасти.
— Разумеется. — Гвин содрогнулась. — Конечно, не мог.
— Воин должен подчиняться приказу.
— — Да.
— Ну что ж... — Он пожал плечами. — Надо идти — впереди сражение.
Он взял копье и повернулся.
— Полион! — воскликнула Ниад. Он посмотрел на нее:
— Все такая же хорошенькая. Ты вышла замуж, красотка?
— Нет. Я все еще твоя жена.
— Ты — моя вдова. Тебе сообщили о моей смерти. — Он оскалил зубы. — Кто знает, может, сегодня это сообщение станет правдой.
— Я все еще люблю тебя. Он помедлил.
— Меня нельзя любить.
Казалось, он не был уверен, что это так. Может быть, ждал опровержения?
— Я правда люблю тебя, Полион. Разве я не могу быть твоей женой, несмотря ни на что?
— Ты хочешь стать одной из наших женщин? Которыми мы пользуемся вместе с братьями?
Гвин попыталась что-то сказать, но почувствовала, что ее сейчас вырвет желчью.
— А нельзя принадлежать в основном тебе?
— Нет. У нас все общее. Мы все равны. Ты этого хочешь, Ниад?
Она покачала головой:
— Нет. А ты?
Раскраска на лице Полиона шевельнулась, но прочитать его выражение было невозможно.
— Нет. Нет, мне... мне бы это не понравилось.
Ему, казалось, было стыдно это произнести.
— Я смогла бы вылечить твой нос, Полион.
— Нет! Я — Череполикий и горжусь этим. Ты думаешь, я хочу опять стать крестьянином? Они болтают, что тоже зарданцы, но они просто не знают, что говорят. Недочеловеки! Тьфу!
— Я всегда буду тебя любить.
— Мне пора идти.
— Я всегда буду тебя любить.
— Проклятие! — Из дыры в лице раздался странный чмокающий звук. — Иметь собственную женщину разрешено только Погубителям. Война будет долгой... Если я не умру... Будешь ждать, пока я получу это звание?
— Да! — ответила Ниад. — Буду ждать столько, сколько надо.
Он горько рассмеялся:
— Не дождешься. Столько лет!
— Дождусь...
И Ниад прошептала что-то похожее на «лягушонок». Гвин не верила своим ушам. Полион оскалился.
— Что ж, мне терять нечего. Если дождешься, я приду за тобой... киска.
Ниад шагнула к нему. Но он попятился и опять повернулся, чтобы идти.
— Убийца Полион! — рявкнул Тибал.
— Что, шуулграт? — опасливо спросил Полион.
— Обычно я этого не делаю... Ты останешься жив. Убьешь много врагов. Получишь повышение, Чудовище Полион.
Полион подпрыгнул и помчался, как борзая, размахивая копьем и издавая ликующие клики.
Гвин и Ниад упали друг другу в объятия.
Гвин стояла возле кареты. Карпанцы заполнили равнину и, как предсказал Тибал, разделились на четыре колонны. Топот ног, стук копыт, барабанная дробь и воинственные крики слились в общий гул, напоминавший рокот моря. На холме, где развевались знамена коалиции, затрубили трубы. Через несколько минут начнется сеча. Трава Гемайна будет обильно удобрена кровью.
