Точнее, наша связь. Я только-только начала понимать, что имелось ввиду в той книге, а сейчас из меня как будто вырвали кусок души, и от этого было холодно. Пока не страшно — но холодно и одиноко. Словно в ночь ушла куда-то из любимого дома, и не могу больше вернуться. Не будь здесь Стефана я бы, наверное, расплакалась. Но мои слёзы — не то, что стоит давать кому-то вроде младшего принца. Он использует их как оружие и обратит против меня.
— Ах, какая прелесть. Ты пытаешься делать вид, что тебе совсем не страшно…, — от улыбки в его голосе я захотела отшатнуться, но не смогла. — Что ж, зря.
Принц хлопнул в ладоши, и сначала меня ослепило красновато-белым светом, удивительным образом не перетекавшим в оранжевый. А потом я увидела… это.
Существо, которое, как оказалось, не то, что занимало комнату — ей и было. Он блестело в неверном свете, видимо, магии, и напоминало больше всего кусок плоти без кожи, зато с огромным количеством глаз и странных отростков разного размера. Эти отростки тянулись и с «пола», и с «потолка», и я, наконец, поняла, почему люди Рэйнера не могли найти младшего принца. Он был не «где-то», он находился внутри «этого», а «это» никто и не искал. Просто не знали, что искать.
Я взвизгнула, не в силах сдержать крик, волоски на коже стояли дыбом, а сердце заколотилось так быстро, словно пытылось выбраться из груди. В самом страшном кошмаре я не могла предположить, что Стефан служит чему-то настолько отвратительному. Но он, кажется, полагал, что это тварь служит ему…
— Другое дело, — улыбнулся он. — Я подчинил существо, которое веками не могло даже найти хода в мир, так его здесь боялись. И как только я освобожу подлинную его мощь…
— …ты станешь ему не нужен, и он тебя уничтожит, — невольно сорвалось с моих губ.
Не знаю, зачем я это сказала. Разве можно достучаться до безумца? Он не понимает… он правда не понимает, что он натворил. Зато я теперь, с обучением, со знаниями Рэя, пусть и обрывочными от связи — понимала. И не могу сказать, что меня это радовало.
— Тупая, как и все девки, что «благородные», что дворовые, — поморщился он, разом разрушая даже намёк на красоту, который подарило ему новое тело. — Я же сказал, я его подчинил! Он не может мне ничего сделать! Нужно только убить некоторое количество безмозглых существ, вроде тебя, и перерезать на алтаре одно симпатичное горлышко, заливая его кровью, полной магии. И всё. Я стану императором! И буду править не только какой-то жалкой Даланной, нет. Это будет впервые в истории, Стефанийская Империя, и она займёт земли и за горами, а уж до них каждый клочок суши будет принадлежать мне!
Глаза его горели фанатичным огнём, он уже был там — в своих мечтах о безграничной власти и императорских регалиях. Продолжая говорить, Стефан подошёл ко мне, и до отвращения нежным жестом погладил по шее. Если бы не те чары, что он использовал, чтобы я оставалась недвижимой — отскочила бы. Но я не могла двинуть ни рукой, ни ногой, только стояла перед Стефаном, который, как я сейчас понимала, поднялся с черного кресла, больше всего смахивающего на плохую копию императорского трона в драконьей империи.
Рэйнер его видел когда-то, а через него — видела и я. Если бы не та тварь, я бы, наверное, даже рассмеялась. Но её я боялась. Её следовало бояться, это существо явно способно было уничтожить не то, что меня — даже Лейе. Да и всех немногочисленных даланнских магов, явных или тайных, вместе взятых. От того-то я и чувствовала неестественный холод, который пробирал до костей.
Стефан и одет был в явном подражании драконам. В черное одеяние, более всего напоминающее изящную версию балахона, перевязанного широкой лентой на поясе. Лента Стефана, конечно, была красной. Только у драконов такое носили лишь жрецы и те, кто выполнял их обязанности, в том числе император и его отпрыски. А Стефан, видимо, решил, что эти тряпки — и есть символ императорской власти. Он копировал бездумно, и оттого казался тем, кем собственно и был — жалкой пародией, которой нестерпимо хотелось стать оригиналом.
— А знаешь, что будет дальше, дорогая моя даэ фир Ройс? — я почти сумела дёрнуться, как от удара. Не смей меня так называть, сволочь! Но лишь подумала, не сказала, конечно, ничего. — Дальше, — он продолжил меня гладить по шее и лицу, и моя бы воля, я вцепилась бы него зубами. — Дальше я уничтожу тиранию крылатых ящериц, и воцарюсь везде, по ту сторону моря и по эту. Стану величайшим императором в истории! И никакая мразь не будет диктовать мне, что делать. А ты… — он заправил мне прядь за ухо, и слегка прикусил его.
Я вскрикнула, а потом попыталась взять себя в руки. Я волшебница. И вовсе не необученная. Если этот балабол продолжит излагать свои фантазии, я вспомню те чары, которые не требуют жестов. Как выражалась дайнеке Алькарро, «которые не требуют соматического компонента». Вспомню что-то такое, что позволит мне от него избавиться. Или, может, меня в конце концов найдёт Рэйнер. Он точно ищет, я знаю это, хотя практически не чувствую нашу связь. Нужно всего лишь заговорить Стефану зубы. Заставить его и дальше излагать свои дурацкие фантазии.
Я попыталась сделать так, чтобы это звучало хотя бы немного кокетливо:
— А я?.. — и даже жеманно поджала губы, вспоминая почему-то Анну.
Он усмехнулся:
— А ты можешь выбирать, прелестная Коринна, — он явно счёл, что я приняла «правила игры», и получал от этого удовольствие. — Либо это твоя кровь прольётся на алтаре спустя какие-то сутки, и я с наслаждением перережу твоё нежное девичье горлышко. Либо… мы воспользуемся альтернативой, а ты станешь моей императрицей.
В этот момент я поняла, что ещё и спасать кого-то придётся, прямо отсюда. Мне себя бы спасти, а эта сволочь ещё и кого-то беззащитного похитила! Откуда у него могла быть «альтернатива»? Если он похищал только тех, кого подчинял, а я подозревала, что это так — неспроста же он выдернул меня из портала — значит у него не было возможности взять кого-то нового, пока он прячется здесь. Вся страна знает, что Стефан разыскивается, и знает, почему.
Молодым женщинам вообще запрещено приближаться к незнакомым мужчинам — Никлас позаботился об этом, я знала теперь из обрывков воспоминаний Рэя. Значит, эта неведомая «альтернатива» появилась у него раньше. Анну он выпил, призвав с
