поредели, и между их стволами замелькала поверхность спокойной широкой реки.
Николас привел меня к противоположному берегу, с которым еще не было связано ни одного воспоминания. Все здесь выглядело таким умиротворенным, что с легкостью можно было представить, что никакого сражения не было, что сегодня ничто не нарушало спокойствие леса. У края крутого берега, склонив раскидистые ветви к воде, росла старая ива, от которой веяло древностью, мудрым спокойствием. Оно напомнило мне… Я резко зажмурилась. Воспоминания истязали мой усталый разум.
Ник начал осторожно спускаться по влажной траве, поддерживая меня за руку. У кромки воды он вдруг быстро стянул с себя броню, одежду и сапоги. Только сейчас я заметила, что в другой руке он все это время нес большой сверток ткани и кусок мыла. Оставшись обнаженным, Николас вплотную подошел ко мне, нежно собрал мои волосы и распустил шнуровку на рубахе. Моя голая грудь покрылась мурашками от прохлады ветерка, дувшего с реки.
– Что ты делаешь? – разлепились в шепоте запекшиеся губы. Я даже не пыталась сопротивляться.
– Ты вся в крови, – тихо ответил он.
– Тебе надо на пир, ты теперь вождь. – Я обхватила себя за плечи, глядя, как он спускает штаны с моих бедер.
– Я не хочу, – просто ответил он.
Я беззвучно хмыкнула. Сын Аяна принял власть, но править собирался на своих условиях.
Пока Ник искал валун, чтобы разложить на нем одежду, я бездумно окунала пальцы ног в почти ледяную воду. Она была настолько чистой и прозрачной, что даже сейчас, когда сияние звезд служило единственным светом, можно было легко разглядеть дно и уносимые слабым течением камни.
Подхватив меня на руки, Ник за несколько шагов оказался по пояс в воде и, когда свежая рана на бедре отозвалась режущей болью, тихо выругался. Рассекая воду мощными рывками, он вступил прямо в полосу лунного света, и нас окрасило серебром. Он без предупреждения окунул меня в воду, и я громко зашипела; зубы начали отбивать дробь. Ник тут же прижался ко мне, делясь своим теплом.
Он окунул мочалку в воду, затем розовато-бурые потеки заструились по моей шее вниз к ребрам. Я оперлась о его широкие плечи и прикрыла глаза, отдаваясь на волю нежных рук и невесомых поцелуев. Ник мягко надавил мне на плечи, заставляя погрузиться в реку, после чего принялся намыливать мне волосы, растирая голову длинными, чуткими пальцами.
– Иди сюда, – позвал он негромко.
Я послушно подплыла ближе. Обвила его талию ногами. Уткнулась щекой в ямочку между каменными мускулами и вздохнула, уставившись в одну точку. Зрение помутнело.
Будто что-то почувствовав, Николас прервался и крепко обнял меня, что-то нашептывая в перерывах между ласковыми поцелуями. Он развернулся, чтобы направиться к берегу.
– Постой.
Он хмуро наблюдал за тем, как я споласкиваю и снова намыливаю мочалку. До последнего момента не догадывался, что я собираюсь делать. Словно в эту лунную ночь напрочь забыл о самом себе.
Как и он, я прослеживала путь мочалки губами. Николас дернулся, часто задышав, как только кончик моего языка коснулся твердой груди, и впился пальцами в мои бедра. Я даже не успела поднять взгляд, когда мой рот накрыли горячие губы. Слабо улыбнувшись, я зарылась в его волосы и потянула под холодную воду. Он вынырнул, встряхнулся точно волк, скалясь в ухмылке. Снова обвил вокруг талии мои ноги и целенаправленно двинулся к берегу.
Ветви ивы с тихим шелестом расступились перед нами, заслоняя от остального мира и оставляя в своем собственном. Мои обнаженные ягодицы встретились с ледяной поверхностью плоского валуна, и я задрожала, прильнув к Николасу, отвечая на его жадные поцелуи. Только сейчас, в тепле его рук и губ, ко мне пришло осознание.
Все закончилось.
Я отомстила за свою семью. Мой брат и Алакей не погибли в горах. А Этна больше ничего не грозило.
Мы выжили.
– Ник. Ник, – сдавленный шепот сорвался с моих губ.
Он взял мое лицо в свои огромные ладони и начал осыпать поцелуями соленые щеки.
– Я люблю тебя, – выдохнул Ник едва слышно.
Я всхлипнула.
Улыбаясь сквозь слезы, откинулась назад и притянула его к себе. Он накрыл мою грудь горячим ртом, скользнул ниже, в ямочку пупка, посылая острые волны удовольствия к низу живота. Я с мольбой застонала и крепче стиснула его бедра ногами, когда Ник наконец-то накрыл меня своим телом.
Ритмичный плеск воды. Тихие протяжные стоны. Страстные, влажные поцелуи. Ветви, нежно скользящие по разгоряченным телам. Я подавалась ему навстречу, захлебываясь чувствами, прикрывала закатывающиеся от наслаждения глаза и не ощущала больше ни холода валуна, ни ледяных капель, долетающих с реки, ни впивающихся в спину мелких камней. Остались лишь жар его дыхания, скольжение вспотевшего тела, пахнущего мылом, и дрожь напряженных мышц.
Смертельно уставшие после длинного дня, мы так и не сумели добраться до деревни – заснули прямо там, на берегу. Когда я открыла глаза, оторвав голову от теплой груди, тихая поверхность реки светилась не серебром, а золотом.
– Ник. – Голос походил на скрежет когтей по коре дерева.
В теле будто не осталось ни единого уголка, который не вопил бы от боли. Каждое движение давалось с трудом, а от сильной усталости кружилась голова. Мне хотелось снова завернуться в ткань и проспать здесь, под густой кроной старой ивы, с десяток лет, пока листва меняет цвет, повинуясь череде сезонов. Но я заставила себя поднять руку и потрясти Николаса за плечо. Накидка соскользнула со спины, и речной ветер тут же вгрызся в обнаженную кожу.
– М-м? – низко откликнулся он, не размыкая век.
– Уже светает. Нам надо возвращаться в деревню.
– Зачем? – сонно пробормотал Ник, вслепую попытавшись уложить меня обратно.
– Я обещала Арье вернуться.
– С ней твой брат и Трудая.
– Я обещала, Ник, – настойчиво повторила я. – Она потеряла отца, и ей страшно. Я нужна ей. – Он нехотя приоткрыл глаза и шумно вздохнул. – Ты не можешь быть с ней помягче? – прошептала я. – С другими детьми ты обращаешься иначе.
Николас какое-то время молчал.
– Она – не другие, – наконец сказал он и, откинув ткань, с заметными усилиями поднялся на ноги.
Я не стала продолжать разговор, вместо этого, как и он, начала одеваться. Взгляд скользнул по большому валуну у края воды, и я замерла, так и не затянув на рубахе узел. Вспомнила, как самозабвенно мы любили друг друга на этом камне ночью, вспомнила слова Ника, которые внезапно всплыли в памяти, пронзая меня изнутри. Я глубоко задышала, пытаясь справиться с волнением и лихорадочно
