где обычно размещали римских солдат, перед тем как переправить их через пролив на Бруттийский полуостров.
Пленниц повели через рыночную площадь под охраной десятка солдат во главе с центурионом. Скавр, хотя он чувствовал себя совершенно разбитым после ночи, проведенной на корабле, где ему пришлось спать прямо на голых досках палубного настила, решил препроводить девушек до самого лагеря и строго предупредить солдат охраны, чтобы они не смели грубо обращаться с пленницами. Он хорошо знал, насколько разнузданно вели себя его сограждане, находясь в провинции. Ему нужно было объяснить им, что эти девушки предназначены для обмена на знатных римских граждан, томящихся в плену у мятежных рабов.
Неожиданно Скавр увидел в толпе на площади Антонию, свою жену, и сестру Эмилию. Это его смутило, так как он, зная нрав жены, прекрасно сознавал, что встреча ее с Ювентиной закончится не иначе, как большим скандалом.
Антония и Эмилия, завидев Скавра, радостно замахали ему руками.
– Мы здесь совершенно случайно, – подойдя к брату, сказала улыбающаяся Эмилия. – Просто решили прогуляться.
Антония, протолкавшись сквозь толпу к мужу, поцеловала его.
– Не ожидала, что ты вернешься так скоро, мой дорогой! – приветливо сказала она.
– Мне удалось разыскать и сжечь одну пиратскую стоянку, – поспешно начал рассказывать Скавр, стараясь отвлечь внимание жены от проходивших мимо солдат и пленниц. – Это удачное предприятие, благодаря которому…
– Постой-ка! – вдруг воскликнула Антония. – Уж не сплю ли я? Это же две пиратские потаскухи и с ними наложница старика-аргентария из Нерула!
Скавр не успел произнести ни слова, как Антония, протянув руку в сторону Ювентины, гневно завопила:
– Но почему эта дрянь не в оковах? Почему она разгуливает среди порядочных людей в роскошном платье? Почему ты не приказал надеть на нее залатанный трибон108? Или забыл, что эта мерзавка оскорбила меня… оскорбила твою жену?
Вокруг сразу стала тесниться толпа любопытных.
Антония, растолкав стоявших у нее на пути солдат, бросилась к Ювентине.
– За тобой должок, милейшая!
И матрона с размаху ударила ее по лицу.
Скавр пытался утихомирить жену:
– Послушай… выслушай меня, Антония. Я тебе сейчас все объясню…
– Что ты собираешься мне объяснить? – повернувшись к мужу, злобно спросила она.
– Дело в том, что наш Капитон у них в руках…
– Как? Фонтей Капитон в плену у пиратов? – поразилась Антония.
– Не совсем так, – торопливо заговорил Скавр. – Его захватили мятежные рабы вместе с квесторием Тукцием Сентином. Веттия… то есть Ювентина, так ее настоящее имя… она утверждает, что ее любовник Мемнон, беглый гладиатор и один из вождей мятежников, давно держит их обоих в заложниках на случай, если…
Скавр не договорил, потому что в этот момент к нему приблизилась Эмилия и взволнованно спросила:
– Я не ослышалась, брат? Фонтей Капитон жив?
– Да, он жив, и нам надо выручать его как можно скорее. Он во власти кровожадного гладиатора Мемнона, любовника вот этой женщины…
– Ну да! – презрительно воскликнула Антония и расхохоталась. – Сначала она принадлежала Минуцию, возмутившему из-за нее рабов в Кампании, но после того, как мятежный всадник, навек опозоривший свой благородный род, окончил свои дни в капуанской тюрьме, ей полюбился этот гладиатор. Бьюсь об заклад, под Капуей она ублажала их обоих в одной палатке…
– Что ты знаешь о моей жизни, римлянка? – крикнула Ювентина, потирая ладонью покрасневшую от удара щеку. – Лучше вспомни о себе и о том, как в позапрошлом году шесть раз пытали несчастного раба твоего отца по делу об инцесте, о возлюбленная дочь своего развратного папаши!
Антония чуть не задохнулась от ярости.
– Что? Что ты сказала, гладиаторская шлюха?.. Ты видишь, что она себе позволяет? – кричала она, обращаясь к мужу. – Сейчас же прикажи солдатам, чтобы они оголили ей зад и всыпали мерзавке розог! Пусть они это сделают прямо на этой площади, где она нанесла мне оскорбление. Ты слышишь? Я хочу, чтобы ее немедленно высекли, хочу слышать ее вопли…
И она несколько раз топнула ногой о землю.
Девичье лицо Скавра разрумянилось, как спелое яблоко. Он готов был провалиться сквозь землю под насмешливыми взглядами своих солдат.
– Успокойся, Антония! Этого нельзя делать. Этим мы можем погубить Фонтея. Она грозилась наложить на себя руки, если ее подвергнут истязаниям…
– Умоляю, милая Антония! Ведь речь идет о жизни и смерти Капитона, – вторила брату Эмилия.
Антония нескоро угомонилась, потешая толпу зевак отборной руганью.
Солдаты по знаку Скавра увели пленниц с площади. Они доставили девушек в зимний лагерь, построенный много лет назад в полумиле от города, у дороги, ведущей в Портм. Всех троих поместили в отдельную палатку. Во время бурной сцены на рыночной площади Леена и Акте натерпелись страху за Ювентину и за самих себя. Они в глубине души считали, что той не следовало так дерзко вести себя с надменной дочерью римского претора. Но Ювентина была довольна собой. Римлянке не удалось безнаказанно ее оскорблять и унижать ее достоинство.
– Ничего не бойтесь, – храбрилась она. – Вы заметили, как эта девушка… кажется, она сестра Скавра… как она трясется за молодого Фонтея Капитона?.. Похоже, она очень неравнодушна к нему. От Скавра, этого слизня, можно ожидать чего угодно – уж больно он подвержен влиянию жены и ее капризам. Но его сестра будет стараться, чтобы ни один волосок с нас не упал…
Ювентина не ошиблась. Эмилия, сестра Скавра, на следующий же день навестила пленниц, угостив их фруктами и вином. Это был добрый знак. Эмилии удалось разговорить Ювентину, которая, помимо всего прочего, поведала римлянке, что ее муж – человек достойный, и если сами римляне не пойдут на коварный обман, все устроится как нельзя лучше.
Скавр в течение нескольких дней был занят скучными и утомительными для него обязанностями следователя, которые поручил ему Марк Гратидий. С двумя своими помощниками, бывшими триумвирами по уголовным делам в Риме, он допрашивал в застенках задержанных беглых рабов. Их набралось не менее восьмидесяти, и все они признавали себя виновными лишь в самовольных отлучках из имений своих господ, но отнюдь не в побеге с целью уйти к мятежникам. Двоих из них Скавр приговорил к распятию на крестах, так как они прикинулись, что «забыли» имена своих господ. Всех остальных он велел заковать в оковы и заклеймить109, перед тем как отослать их господам.
В один из этих дней Скавр закончил расследование позднее обычного, за три часа до заката. Двух своих рабов он отослал на конный двор запрягать колесницу, а сам немного задержался, чтобы помочь писцам разобраться с протоколами110.
Из северного угла города, где находилась мессанская тюрьма, молодой патриций отправился к западным въездным воротам, обращенным к Халкидской горе. Там под присмотром раба на конном дворе его ждала легкая колесница, запряженная двумя лошадьми. Она принадлежала проагору Мессаны, который любезно предоставил ее Скавру как сыну принцепса сената. Теперь Скавр мог свободное от службы время проводить в обществе жены и сестры в загородном имении проагора, где поселились обе женщины. Оттуда до города было всего четверть часа езды на колеснице.
Проагор Мессаны с наступлением весны только тем и занимался, что устраивал на постой римских должностных лиц, прибывавших в город. Это было первейшей его обязанностью. Не только сам проагор, но и члены городского совета, забросив все другие дела, осаждали богатых граждан города просьбами предоставить жилье то квестору, то распорядителю зерновых поступлений от налогов, то налоговому откупщику или просто очень влиятельному человеку сенаторского звания, находящемуся в свободном легатстве111.
В этом году проагору и членам совета хлопот поприбавилось. Прежде всего, глава города получил письмо от претора Марка Антония, который предупредил его, что Мезенский флот, над которым он принял командование, не позднее мая остановится в гавани Мессаны на неопределенное время. Вместе с этим уведомлением претор прислал ему список
