В тот же день – 13 июля – Насонов обратился и во все региональные управления КГБ СССР, к которым О.М. имел или мог иметь хоть какое-то касательство. Так, запрос в Воронеж выглядел так:
Из материалов уголовного дела усматривается, что после отбытия наказания до 1938 г. Мандельштам О.Э. проживал в гор. Воронеже.
В связи с изложенным прошу Вашего указания проверить и сообщить, не располагает ли отделение Управления КГБ СССР по Воронежской обл. архивными материалами в отношении Мандельштама О.Э., и в положительном случае направить их в наш адрес.
По миновании надобности материалы будут Вам возвращены.[866]
23 июля Воронеж уже ответил: «Направляем вам спецпроверку УКГБ–УВД по Воронежской области в отношении Мандельштама О.Э. Материалов в Управлении на него не имеется. 23 июля 1987». К ответу была приложена справка за подписью начальника спецгруппы подполковника Ф.Ф. Соловьева: «Есть Иосиф Эмильевич, 1891, о/с [867] при Кол‹легии› ОГПУ 10/6 34: лишен права проживания в Московской, Ленинградской областях, Киеве, Одессе, Ростове, Пятигорске, Минске, Тбилиси, Баку, Харькове, Хабаровске и Свердловске на оставшийся срок без прикрепления. От регистрации освобожден»[868] (кстати, то обстоятельство, что О.М. в ссылке был официально освобожден от регистрации, ранее не было известно, – по существу, в сочетании с предоставленным О.М. в Чердыни правом выбора по своему усмотрению города дальнейшего отбывания ссылки, это не что иное как замена ссылки высылкой, то есть серьезное смягчение режима).
Из Перми ответили, что «УКГБ СССР по Пермской области архивными материалами в отношении Мандельштама О.Э. не располагает. По ИЦ[869] УВД Пермского облисполкома в отношении его сведений также нет»[870].
То же – из Чебоксар: «В отношении Мандельштам О.Э. Сообщаем, что Мандельштам О.Э. по учетам группы КГБ Чувашской АССР не проходит, архивными материалами на него не располагаем»[871].
Не будет преуменьшением сказать, что запросы в регионы ничего ценного не принесли (кстати, точно такие же – нулевые – результаты дали и усилия, предпринятые в 2006 году, уже по нашей просьбе. И ЦА ФСБ, и ЦА МВД разослали тогда запросы в свои Пермское и Воронежское областные управления о возможном наличии у них оперативных или иных материалов об О.Э. Мандельштаме. Письма, полученные из этих управлений летом 2006 года, содержали только отрицательные ответы).
Тем значимее и желаннее для следствия становились те, кто непосредственно знал О.М. и могли бы подтвердить или опровергнуть то или иное обвинение.
Но в 1987 году оставалось уже не так много таких людей: но кто именно и к кому обратиться?
В письме начальника следственного отдела КГБ СССР Л.И. Баркова[872] начальнику Управления КГБ СССР генерал-лейтенанту И.П. Абрамову от 27 июля 1987 года сквозит даже легкая растерянность по этому поводу:
По делу сам Мандельштам допрашивался дважды. Свидетельских показаний в материалах дела не имеется. Родственники Мандельштама умерли. Судьба знавших его лично людей не известна. В этой связи в настоящее время сделать вывод об авторстве и виновности Мандельштама О.Э. в составлении и распространении инкриминируемых ему в 1934 г. стихотворений затруднительно. ‹…›
На основании изложенного прошу Вашего указания об установлении лиц, знавших Мандельштама по совместной творческой деятельности, изучающих его наследие, которых можно было бы допросить в качестве свидетелей по интересующим следствие вопросам.[873]
Немного успокоил его ответ заместителя начальника Управления генерал-майор Ю.В. Денисова от 14 августа 1987 года:
