Ей дали возможность сдать экзамены в Лейпцигском университете имени Карла Маркса и стать преподавателем. Она держалась замкнуто и старалась быть незаметной. Ее считали заносчивой. Такой она была с самого детства. Сюзанна родилась в семье известного юриста, специалиста по морскому праву и члена городского совета Гамбурга от Христианско-демократической партии. Училась в педагогическом институте, где и познакомилась с будущими террористами из «Фракции Красной армии».
Склонная к независимости, Сюзанна променяла прекрасную квартиру со всеми удобствами, подаренную родителями, на некомфортабельное жилье без туалета, чтобы поселиться вместе с двумя девушками, которые приведут ее к терроризму. Оказавшись в ГДР, она уже не так презирала комфорт и жизненные блага. Скорее наоборот, наравне со всеми женщинами социалистической Германии она сражалась за свое маленькое личное счастье.
В Лейпциге Сюзанна познакомилась с молодым научным работником Клаусом Бекером, членом социалистической единой партии Германии и поклонником лидера палестинцев Ясира Арафата. Они поженились. Но всей правды о Сюзанне не знал даже ее муж. В 1984 году у них родился сын, которого назвали Феликсом.
По указанию Министерства госбезопасности им предоставили трехкомнатную квартиру площадью 68 квадратных метров. Сюзанна быстро освоилась в социалистическом государстве. По пятницам в магазине она вместе с другими домохозяйками сокрушалась, если мясо, которое она планировала купить на выходные, уже кончилось. Слишком мелкий и слишком зеленый крыжовник тоже не радовал женщину, которая 13 лет назад покинула свою преуспевающую семью в Гамбурге со словами, что лососина, икра и прочая буржуазная роскошь больше не лезут ей в горло.
В 1987 году по западногерманскому телевидению, которое могли смотреть и восточные немцы, прошел документальный фильм о терроризме. Коллегам Сюзанны по Высшему инженерному училищу показалась знакомой фотография разыскиваемой преступницы. Одна из преподавательниц ездила к родственникам в ФРГ и увидела полицейский плакат с фотографией Сюзанны Альбрехт, которая участвовала в убийстве президента Дрезденского банка Юргена Понто, студенческого друга ее отца.
Преподавательницу вызвали в окружное управление государственной безопасности, где попросили не клеветать на честного гражданина. Руководитель кафедры должен был на собрании еще раз подтвердить, что Сюзанна не террористка. Тем не менее она решила переехать в Дрезден под тем предлогом, что климат Лейпцига вреден для ее маленького сына. На самом деле Сюзанна отправилась в Москву. Вместе с мужем они работали в Объединенном центре ядерных исследований в Дубне. Они вернулись в Берлин в самый неудачный момент — накануне падения ГДР. Когда Германия стала единой, Сюзанну нашли и арестовали.
Чем занимались другие бывшие террористы? Один работал водителем, другая — медсестрой, третий — врачом-наркологом, четвертый был мастером на заводе.
Они завели детей, учились, добивались повышения по службе. Террорист, которого еще недавно боялась целая страна, терпеливо ждал момента, когда из рядового диспетчера он станет старшим диспетчером, вечером выпивал бутылку пива с соседом и наслаждался жизнью вместе с женой в двухкомнатной квартире в блочном доме.
Террористку, разыскиваемую по обвинению в убийстве американского солдата, устроили фотолаборанткой на комбинат бытовых услуг. Ее муж, встречи с которым тоже жаждала западногерманская полиция, работал на картонажном комбинате.
Бывшие террористы принадлежали к тем немногим гражданам ГДР, которым эта страна нравилась. Вернер Лотце, который 24 сентября 1978 года застрелил полицейского в Дортмунде, решил покончить с террором и вышел из «Фракции Красной армии». Ему тоже позволили укрыться в Восточной Германии. В ГДР он стал водителем, а когда заочно окончил химический институт, был назначен начальником смены на заводе.
Террористы вполне комфортно чувствовали себя в ГДР. Они дисциплинированно платили профсоюзные взносы, ко всем праздникам социалистической республики вывешивали флаг с молотом и циркулем и мыли общественную лестницу в точном соответствии с предписаниями плана по уборке общественного жилого фонда. У них появились дети, они отмечали новоселье пивом и шнапсом с товарищами по работе. Они почти ничем не отличались от остальных жителей ГДР. Разве что стремились к уединению, отмалчивались, когда им задавали вопросы о прошлом, и не подавали заявлений на посещение родственников в Западной Германии, где их днем с огнем искала вся полиция ФРГ.
Когда стало известно, что Министерство госбезопасности ГДР привечало и укрывало террористов, журналисты призвали к ответу Маркуса Вольфа.
— Разоблачены тесные связи западногерманских террористов и бывшего Министерства госбезопасности ГДР. Вы уверяете, что узнали об этом только из сообщений прессы. Но вам никто не верит, — говорили ему корреспонденты.
— Я действительно этого не знал, — уверял Маркус Вольф. — Относительно дел, находившихся в моей компетенции, я готов взять на себя ответственность.
— Вы настаиваете на том, что понятия не имели о взаимоотношениях МГБ и террористов из «Фракции Красной армии»?
— Да, я настаиваю на этом, — отвечал Вольф.
— Эта дьявольская сделка была заключена при посредничестве палестинцев. И это прошло мимо вас, начальника внешней разведки?
— Я не помню ничего такого. За всё, что имело отношение к терроризму, в министерстве с самого начало отвечало…
— Двадцать второе главное управление, — подхватили журналисты. — Оно подчинялось сначала вашему коллеге первому заместителю министра генерал-полковнику Бруно Беатеру, а потом Герхарду Найберу, который тоже, как и вы, стал заместителем министра. Найбер это признал публично. Но контакты с палестинцами всё-таки относились к компетенции вашего управления.
— Нет, так формулировать нельзя. — Маркус Вольф подбирал слова очень осторожно. — Имели место межгосударственные договоренности с арабскими странами относительно палестинцев. Мы подписали протоколы о сотрудничестве Министерства госбезопасности с палестинскими организациями. В них оговаривались детали, например формат консультаций, сроки обучения или масштабы технического оснащения. Всем этим ведали различные управления.
— Как же так? — искренне удивлялись корреспонденты. — МГБ ГДР создавало в различных арабских странах, например в самостоятельном тогда Южном Йемене, секретные резидентуры, с которыми беглые западногерманские террористы поддерживали контакты. А начальник внешней разведки об этом ничего не знал?
— Я не могу вспомнить ничего подобного. В состав резидентур МГБ в этих странах включались сотрудники не только управления разведки. Да, резидент подчинялся соответствующему отделу нашего управления. Но для меня и для моего управления главными сферами приложения сил были ФРГ, Западный Берлин и НАТО. В отличие от спецслужб других социалистических стран мы мало занимались другими регионами.
Служба Маркуса Вольфа поддерживала отношения с ведомствами безопасности таких стран, как Судан, Южный Йемен, Эфиопия, Мозамбик. Эти страны признали ГДР. И получали помощь от Восточного Берлина.
