Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 159
Теперь в беседе с Гаем Лелием Масинисса говорил, что начинать серьезное вторжение в Африку римлянам надо как можно скорее, пока сохраняется благоприятный момент. Сам он обязательно им поможет, а вот Сифакс в ближайшем времени непременно вернется к союзу с Карфагеном, уже на официальном уровне. Перед тем как попрощаться, Масинисса предупредил о скором прибытии крупного пунийского флота, и Лелий на следующий день отплыл обратно на Сицилию (Ливий, XXIX, 4, 7–9; 5, 1).
Вскоре после этого находившийся в Северной Италии Магон Баркид получил отправленные к нему подкрепления и приказ набрать как можно больше войска. Не теряя времени, он созвал на совет вождей кельтов и лигурийцев и объявил, что пришел освободить их от римлян, но одной его армии для борьбы явно недостаточно, особенно если силы Спурия Лукреция и Марка Ливия, контролирующие север Италии, объединятся. Ввиду этого требуется призвать дополнительные войска, и чем больше, тем лучше. Ответ был не таким, на который рассчитывал Магон. Вожди кельтов сказали, что и рады были бы поддержать пунийцев, но одна из римских армий расположена непосредственно на их территории, а другая по соседству в Этрурии, поэтому помощь они могут оказать только тайно. Лигуры тоже не отказались выставить воинов, но установили срок в два месяца, так что на серьезные подкрепления Магону в ближайшее время рассчитывать не приходилось. Вместе с тем его опасения по поводу действий римлян подтвердились, и Марк Ливий перевел свои войска из Этрурии в Цизальпинскую Галлию на соединение со Спурием Лукрецием. Правда, ничего большего они не предприняли, выжидая активных действий со стороны неприятеля, но и Магон в ближайшее время не имел возможности развивать наступление (Ливий, XXIX, 5, 2–9).
В то время как положение на севере Италии оставалось относительно стабильным, у римлян появился шанс нанести пунийцам новый удар на юге. Боевые действия в Бруттии уже давно приняли характер полупартизанской войны. Обе стороны не решались на серьезные столкновения, ограничиваясь грабительскими набегами. Во время одного из них римлянам удалось захватить нескольких жителей контролируемого карфагенянами города Локры, на восточном побережье Бруттия. Среди пленных оказались мастера, выполнявшие работы в одном из двух городских акрополей. Когда их привели в римский лагерь, их узнали находившиеся там локрийцы, ранее бежавшие из города от карфагенян. Пленные обещали, что, если их выкупят на свободу, они помогут римлянам захватить акрополь. Локрийцы тут же их выкупили, договорились о дальнейших действиях и отпустили в город, после чего через своих земляков обо всем сообщили в Сиракузы консулу Сципиону (то, что локрийцы обратились именно к нему, возможно, было обусловлено тем, что в лагере ответственного за Бруттий Публия Лициния Красса свирепствовала эпидемия, вследствие чего его армия была небоеспособна). Тот заинтересовался и приказал военным трибунам Марку Сергию и Публию Матиену с тремя тысячами воинов перейти от Регия к Локрам. Кроме них командовать предстоящей операцией было поручено легату Квинту Племинию (Ливий, XXIX, 6, 1–9).
В условленную ночь римляне подошли к стенам акрополя и с помощью мастеров-изменников проникли внутрь. Пунийских часовых перебили во сне, после чего поднялась тревога и начался бой между римским отрядом и гарнизоном акрополя. В темноте и суматохе невозможно было определить настоящие масштабы опасности, и вскоре карфагеняне, хотя их и было больше, бежали в соседний акрополь. Теперь Локры оказались поделенными между тремя силами: сам город был во власти граждан, в одном акрополе находились карфагеняне во главе с Гамилькаром, в другом – римляне под командованием Квинта Племиния. Впрочем, локрийцы в своем большинстве поддерживали римлян, что и позволило тем удержаться в городе. Ежедневные стычки не могли решить дела, и карфагеняне призвали отряды, находившиеся поблизости, а потом к городу направился с армией сам Ганнибал (Ливий, XXIX, 6, 10–16).
Когда Сципиону доложили об угрожающем положении отряда Квинта Племиния, он сразу же отплыл из Мессаны в Италию, оставив вместо себя брата Луция. Тем временем Ганнибал, подойдя к городу, приказал Гамилькару на рассвете завязать с римлянами и поддерживавшими их локрийцами решительный бой, во время которого он пойдет на штурм. Началось все, как и было задумано: гарнизон акрополя начал бой, пунийская армия подошла к стенам города, но тут произошло непредвиденное. Стрелой, выпущенной из скорпиона, был убит воин, стоявший рядом с Ганнибалом, на которого это произвело настолько сильное впечатление, что он приказал остановить штурм и разбить лагерь на безопасном расстоянии (такая пугливость полководца, с молодости лично участвовавшего в сражениях, выглядит странной; единственным логичным объяснением в данном случае кажется только не преодоленные последствия тяжелой депрессии, несомненно, охватившей Ганнибала после гибели его брата при Метавре и осознания крушения своих планов) (Ливий, XXIX, 7, 1–6).
Вечером того же дня к Локрам из Мессаны подошли корабли Сципиона, и римляне вступили в город. Когда на следующий день карфагеняне снова пошли на штурм, им навстречу из городских ворот устремились легионеры Сципиона. Успех в схватке был на стороне римлян, которым удалось убить до двухсот осаждавших. Ганнибал, узнав, что теперь ему противостоит консульская армия, дал сигнал к отступлению и, потеряв надежду отбить Локры, ночью снялся с лагеря. Гарнизону акрополя полководец посоветовал спасаться самостоятельно. Чтобы отвлечь римлян, пунийцы подожгли занимаемые ими ранее постройки и вскоре догнали свои основные силы (Ливий, XXIX, 7, 7–10).
После ухода карфагенян Сципион приказал казнить инициаторов перехода Локр к Ганнибалу, а их имущество передал вождям проримской партии. Более он не предпринял ничего, посоветовав локрийцам обратиться к римскому сенату за решением своей дальнейшей участи. Оставив в городе отряд во главе с Квинтом Племинием (часть солдат подчинялась непосредственно легату, а остальные военным трибунам Публию Матиену и Марку Сергию), он с остальной армией отбыл обратно в Мессану.
И тут локрийцам пришлось прочувствовать на себе нравы, царившие в армии Сципиона. То, что началось в Локрах после отъезда консула, заставило горожан забыть все обиды, которые им довелось ранее претерпеть от карфагенян. По словам Ливия, по части жестокости и зверств в отношении местных жителей Квинт Племиний далеко превзошел Гамилькара, командовавшего пунийским гарнизоном Локр. Не отставали от своего легата и простые воины: начались повальные грабежи и все мыслимые виды насилия. Были разграблены даже храмы и, что сильнее всего возмутило локрийцев, сокровищница Прозерпины, чей культ был в городе особенно почитаемым. Наконец, бесчинства достигли апогея, когда ссора вспыхнула между самими римлянами. Один из солдат Племиния украл у локрийца серебряную чашу, но случайно остановившие его военные трибуны чашу отняли. На шум стали сбегаться другие легионеры, и в начавшейся потасовке подчиненные Квинта Племиния были побиты. Они прибежали жаловаться легату, который вызвал к себе трибунов и тут же приказал их раздеть и высечь. В ответ на это воины военных трибунов напали на легата с его свитой и вначале избили ликторов, а затем добрались и до него самого, истязали и отрезали нос и уши. Когда об этом узнал Сципион, то сразу приехал в Локры для разбирательств, по итогам которых Племиний был оправдан, а легаты признаны виновными и отправлены в Рим. Племинию и этого показалось недостаточным, и после того, как Сципион уехал в Сиракузы, он, чувствуя полную безнаказанность, до смерти запытал трибунов и оставил их тела без погребения. Таким же образом он расправился и с локрийцами, которые ездили к Сципиону с жалобами на него (Ливий, XXIX, 8–9).
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 159
