Зевая, она продолжала переключать каналы. Ей хотелось курить, но было лень вставать и идти вниз, чтобы на холоде выкурить сигарету. По какому-то частному каналу шел старый фильм ужасов про зомби на кладбище. Она уже хотела переключить на другой канал, как вдруг у нее в голове пронеслась мысль. Сон как рукой сняло, она вскочила, пошла в кабинет Боденштайна и потрясла его за плечо. Он испуганно вскочил.
– Что случилось? – прошептал он ошеломленно.
– Я думаю, что Дирк Штадлер на кладбище, – сказала Пия тихо.
Боденштайн зевнул и потер глаза.
– На каком кладбище? – спросил он растерянно.
– У могилы своей дочери! – ответила Пия взволнованно. – Он выполнил свою миссию, иначе не оставил бы оружие в багажнике. Пошли проверим!
Боденштайн моментально пришел в себя. Потом медленно кивнул.
– Возможно, ты права, – сказал он наконец. – Попытка того стоит.
* * *
Они молча ехали сквозь темноту и густой туман, в котором отражался свет фар, но все остальное тонуло. Дворники сгоняли воду с лобового стекла. Через четверть часа они уже были у главного кладбища Келькхайма, и Пия остановилась на первом парковочном месте. Боденштайн достал из багажника карманный фонарь. Они вошли на кладбище и медленно пошли вдоль рядов могил. Тонкий дрожащий луч света от фонаря скользил по земле. Внезапно Пия ощутила поток воздуха, и что-то слегка коснулось ее головы. Она наклонилась, а сердце бешено заколотилось.
– Что это было?
– Всего лишь пролетела сова, – сказал Боденштайн, который шел впереди. – Осторожно, здесь ветви свисают очень низко.
Из тумана неожиданно появились голые ветви плакучей ивы и хлестнули Пию по лицу. Когда она огляделась, то Боденштайн уже исчез в тумане. Она стояла во тьме среди черных кустов. Сердце забилось еще сильнее.
– Ты где? – крикнула она и разозлилась на себя, потому что ее голос прозвучал испуганно. На замерзшем песчаном грунте заскрипели шаги.
– Я здесь. – Он испытующе посмотрел на нее. – Все в порядке?
Она хотела ответить «да, конечно», но это было не так. Ее знобило. Она быстро нащупала оружие, которое лежало у нее в поясной кобуре. Боденштайн подставил плечо, и она благодарно взяла его под руку.
– Пришли, – сказал он и свернул на узкую аллею. – Вон там впереди!
Он выше поднял карманный фонарь. У Пии пересохло во рту, она крепче сжала его плечо, а потом отпустила его и достала оружие. На плите, слегка прислонившись к надгробному камню, неподвижно лежал человек.
– Господин Штадлер? – Боденштайн направил луч света ему в лицо. Дирк Штадлер лежал на спине, без обуви, из одежды только футболка и джинсы. Глаза закрыты, на ресницах и бровях образовалась корка льда.
Пия убрала оружие.
Боденштайн опустился на корточки и приложил два пальца к сонной артерии мужчины.
– Слишком поздно, – сказал он и посмотрел на Пию. – Мы опять опоздали.
Дирк Штадлер был мертв.
* * *
Занималось утро. Мрак ночи постепенно сменялся серым днем. Боденштайн и Пия стояли на дороге и молча наблюдали, как сотрудники похоронной службы положили труп Штадлера в гроб и увезли. До этого они вызвали «Скорую помощь», и врач лишь подтвердил то, что Боденштайн давно установил. Штадлер мертв. Смерть наступила от переохлаждения между часом и двумя часами ночи. Он аккуратно положил куртку и свитер себе под голову и выпил целую бутылку корна [42]. Выпившие люди замерзают быстрее, и он это, очевидно, знал. Даже свою смерть Дирк Штадлер спланировал блестяще. Хартиг намеренно позволил себя арестовать, чтобы дать ему необходимое время.
Агент похоронной службы подошел к Боденштайну и протянул сложенный конверт.
– Это было во внутреннем кармане куртки, – сказал он. – Здесь указано ваше имя.
– Спасибо, – кивнул Боденштайн и, прежде чем вынуть письмо, задумчиво посмотрел на конверт со своим именем.
Уважаемый господин Боденштайн, – было написано аккуратным почерком. – Когда вы будете читать эти строки, надеюсь, я буду уже мертв. То, что я сделал, непростительно, но объяснимо. Решение убивать невинных людей, чтобы причинить их близким такую же боль, какую испытали моя дочь и я сам, далось мне нелегко, но было тщательно обдумано. Виновником трагедии был профессор Дитер П. Рудольф, бесчеловечное стремление которого к славе и почету заставило его пойти по трупам, в том числе и по трупу моей глубоко любимой жены, которая попала в руки этого бессовестного монстра. Не меньшая вина лежит и на докторе Симоне Бурмейстере, который никогда не видел в доверенных ему пациентах людей, а воспринимал их лишь как средство достижения цели. Желание моей дочери, которая вышла на след аморальных действий этих двоих, добиться правды и расследования стоило ей жизни.
Но в конечном счете я, с этической точки зрения, поступил так же, как и те, кого я наказал. Они строили из себя богов, как и я. Я виновен и должен предать себя суду высшей инстанции, слабо надеясь получить прощение. Я один спланировал и осуществил все свои действия. Никто, кроме меня, не виновен в этом и не нарушил закон.
Так как я никогда не стремился стать центром внимания общественности и с сожалением отношусь к тому, что нанес столь значительный материальный ущерб государству, с радостью меня принявшему и всегда по-доброму ко мне относившемуся, я, вопреки изначальному намерению предстать перед судом, решил добровольно уйти из жизни. В завещании я распорядился передать все свое состояние государству, чтобы таким образом по меньшей мере частично покрыть расходы, связанные с моими действиями. Я умираю с надеждой, что правосудие привлечет к ответственности всех виновных.
С уважением, Дирк Штадлер.
2 января 2013 г.
Боденштайн покачал головой и молча передал письмо Пии. Потом сунул руки в карманы и с опущенной головой пошел сквозь туман к машине.
Эпилог. Суббота, 8 июня 2013 года
Белые палатки на зеленом лугу, радостные люди на скамейках и за столами. Над ними распростерлось величественное безоблачное небо. Начало лета. В воздухе – запах жареного мяса, смешанный с неописуемо сладким ароматом свежескошенной травы.
– Я именно так и представляла себе нашу свадьбу, – сказала Пия и улыбнулась Кристофу. – По-настоящему роскошный праздник!
– Самый прекрасный праздник для самой очаровательной женщины в мире. – Кристоф заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
В феврале они официально объявили о своей свадьбе, но еще задолго до этого решили отпраздновать ее летом в Биркенхофе. Пия не хотела быть в белом платье невесты – в ее возрасте и во втором браке она находила это нелепым. Торжество проходило в семейном кругу и с друзьями. С полудня жарили на гриле мясо, пили и много смеялись. Здесь были дочери Кристофа, из Австралии специально приехала Лилли с родителями. Пришли Хеннинг с Мириам, которые после рождественского кризиса вновь сблизились, многочисленные друзья и коллеги Пии и Кристофа, даже родители Пии, с которыми она после испорченного праздника снова наладила отношения. Кристоф во время визита вежливости к родителям Пии своим шармом очаровал ее мать.
