Итак, делегация НПО «МиГ», которую возглавил Василий Червяков, вылетела в Париж. Уютно расположившись в салоне первого класса, москвичи наслаждались комфортом – как бытовым, так и по части «снабжения горючим». И старательно пользовались этой привилегией. Таков уж феномен, хорошо известный русскому – и не только! – человеку как «халява, сэр!». Против него в России может устоять только лишь покойник, и то со связанными руками. Пили за успех предстоящей миссии, за «изделие» – прозрачный эвфемизм, обозначающий МиГ-29, за красавец Париж, Эйфелеву башню и, по старой памяти, за мир и дружбу во всем мире! Закончили, как всегда, – почти искренне – тостом за «дорогого и любимого генерального». Молоденькая стюардесса, походя услышав последний тост, с любопытством оглядела теплую компанию и, принимая использованные стопочки, про себя усмехнулась: «Горбачева поминают? Вряд ли…»
В аэропорт имени Шарля де Голля делегация прибыла в самом веселом и добродушном расположении духа. Аркадий с неизменным Летисье (который волей-неволей продолжал разыгрывать верного оруженосца) встретили компаньонов, и все вместе отправились к ленте конвейера, ожидая, когда «подадут» вещи пассажиров. Москвичи с чувством обняли Кобзаря и радостно пожимали руку Жаку, который, кроме Картузова, никого из этой четверки и в глаза не видывал. «Раз встречает нас с Аркадием – значит, наш человек!» Возможно, Жак и удивился, но виду не подал. Но тут своего «стойкого французского солдатика» сграбастал в объятия расчувствовавшийся генерал – всетаки парень тогда за столом подавал надежды! – и от души расцеловал в обе щеки. Французские нервы не выдержали. Жак, сжимая в руке носовой платок, сконфуженно озирался и кидал взгляды на пассажиров у соседнего конвейера, как бы ища у них сочувствия и защиты. Кобзарь, сохраняя индейскую неподвижность лица, ехидно посверкивал глазами: «Какая сцена – прямо как в правительственном аэропорту Внуково-1 в добрые застойные времена!» Он мысленно потирал руки и счел это добрым вступлением к той смеси мыльной оперы и шоковой терапии, которую собирался разыгрывать все последующие дни. «Они у меня быстро перестанут отличать хвост от фюзеляжа. А ты, мон пти Жак, хорошо побегаешь. Еще как побегаешь – во имя госбезопасности прекрасной Франции».
В подземном парковочном помещении аэропорта «делегацию и встречавших официальных лиц» поджидали три больших «ситроена», которые быстро доставили их в отель «Георг V». Величественные швейцары, разодетые как опереточные генералы, распахнули перед делегацией двери в мир богатых.
Расположенный в престижном 8-м округе Парижа, рядом с Елисейскими Полями и Триумфальной аркой, «Георг V» по праву входит в респектабельную систему отелей «Four Seasons» – «Четыре сезона». Элегантный внушительный особняк, постройки 1928 года, знаменит тайными подвалами, уходящими в древние каменоломни. Теперь здесь находятся винные погреба «Георга V», чем не может похвастаться ни один отель в мире.
– Сдайте Жаку ваши паспорта, он их зарегистрирует у администратора…
Аркадий с тайным удовольствием наблюдал за впечатлением, которое произвела на гостей изысканная роскошь, предлагаемая в их полное распоряжение. Хрустальные люстры, золоченые потолки и расписанные стены они могли видеть и в «Метрополе», ресторан которого кандидаты и доктора наук до 91-го могли себе позволить, хоть и довольствовались более скромным меню, чем фарцовщики и снабженцы с овощной базы. Но чтобы жить в таких апартаментах – отдельных на каждую персону… Всё напоминало сказку из «Тысячи и одной ночи». Большинство ученых ВПК попадали под графу секретного доступа и считались «невыездными», а потому западнее Риги или Таллина им не приходилось бывать. Червяков, который по долгу службы постоянно участвовал в международных авиасалонах, довольствовался, как и члены многих делегаций, скромными гостиницами (не выше «трех звезд»). Картузов, служивший в Западной группе войск, расквартированной в Восточной Германии, жил в скромной квартире в стандартном домике.
И вдруг у каждого в номере – мини-бар (да не пустой!), спутниковое телевидение…
Аркадия, как и многих ему подобных персонажей во все времена, грела и щекотала мерзопакостная мыслишка «куплю любого, надо только знать – сколько он стоит». И кембриджский ученый, если бы вдруг нашелся меценат, точно так же, как и наши москвичи, воскликнул бы: «Живут же люди!» Конструкторы расхаживали по своим невиданным ими доселе апартаментам, присаживались в мягкие, обитые шелком и кожей кресла и диваны – словом, почувствовали себя «калифами на час».
Как и договаривались, Аркадий доложился «мадам Наполеонше» (так он изредка именовал подельницу, когда нюхом чувствовал – планы сбудутся):
– Натали, салют, дорогая. Ну, гостей я поселил. Наш пти Жак заканчивает оформление. Потом я проведу с народом вводную лекцию. До связи.
Кобзарь мастерски изображал тактичного и заботливого хозяина.
– Когда утром пойдете в ресторан, запомните: кофе, сок, булочку, йогурт, джем – так называемый континентальный завтрак – вы получите бесплатно. Это входит в стоимость номера.
– Дорогой небось, судя по начинке, номерок-то, – обронил коммерческий директор.
– Пусть вас это не тревожит, как не беспокоит и то, что вы возьмете дополнительно. Вряд ли нормального мужика устроит фитюлька-булочка с каплей джема. Смело заказывайте все, что вам понравится в меню…
– Счетец они выставят – охо-хо…
– А это опять же моя печаль. Всё, мужики. Сейчас Жак закончит некоторые формальности и зайдет за вами.
– И куда мы направимся? – поинтересовался Червяков. Его жена была искусствоведом и всучила мужу листочек со скрупулезно составленной культурной программой.
– Если не против – Жак устроит вам для начала обзорную экскурсию по Парижу, потом заглянете в бутики – для полного знакомства с ассортиментом товаров загнивающего Запада. Словом, Жак вам там во всем поможет. – Аркадий сделал ударение на словах «во всем» и многозначительно посмотрел на гостей. И продолжил: – В восемь часов вечера я зайду к вам в гостиницу, и мы все пойдем в «Лидо». Там прекрасное шоу! Это рядышком, на Елисейских Полях, в пяти минутах ходьбы от отеля. В «Лидо» и поужинаем. Да, кстати, – он повернулся к зам. генерального, – вот программа вашего пребывания в Париже. Обратите внимание, что завтра утром в 10.00 мы начинаем переговоры… Ну, до вечера. – И довольный собой Кобзарь удалился.
Даже человек с не очень тонким слухом смог бы уловить, что интонация речи Аркадия по сравнению с Москвой существенно изменилась, – она окрасилась приказными хозяйскими нотками. Однако из-за нестандартной, как теперь говорят, ситуации и всеобщего приподнятого настроения этого никто не заметил. Да и самолетная «халява» притупила восприятие…
– Дорогая, опять я. Все разжевал, огорошил их «сюрпризом». Далее они покатаются по Парижу… – И Аркадий неожиданно заржал.
– Что с тобой? – Натали ненавидела пустую трату времени.
– Голову на отсечение даю, что наш Скалозуб запросится на Пляс Пигаль. Они все шалунишки, когда их «мамочки» на расстоянии.
– Вряд ли, – засомневалась Натали. – Скорее, они станут искать памятник Дюма. Точнее, спросят: «А где тут у вас памятник Д'Артаньяну?» Все русские ходят по Парижу с «Тремя мушкетерами» или «Королевой Марго», а в Марселе требуют запереть их в замок Иф.
