А на следующее утро, 9 апреля, я вновь повел на боевое задание группу торпедоносцев и топ-мачтовиков. Но этот день запомнился мне отнюдь не подробностями самой атаки… Начиналось все как обычно: взлет, сбор и построение группы в строй и выход в Балтийское море. Погода в общем благоприятствовала нам – солнечное небо, слегка затянутое легкой сизой дымкой, да небольшие вкрапления похожих на клочки ваты маленьких облачков… Словом, вряд ли удастся врагу уйти незамеченным.
Несмотря на события минувшего дня, настроение у меня было довольно неплохим, и пока позволяла обстановка, я переговаривался по радио с Иваном Голосовым, командиром эскадрильи 14-го Гвардейского истребительного полка, самолеты которого прикрывали нас в то утро.
Не прошло и часа после взлета, как мы вошли в зону возможной встречи с неприятелем. Слева – маяк Брюстерорт, за которым начинается Данцигская бухта. И хотя конвой, указанный нам разведчиками, находится значительно западнее, я принимаю другое решение.
– Коля, – говорю штурману, – давай-ка мы к Пиллау свернем. Если там найдется что-нибудь, атакуем. И истребители с нами все время будут, и до дома ближе…
Подобные вольности довольно часто практиковались в балтийской минно-торпедной авиации, что, в общем, совершенно неудивительно. Ведь с точки зрения боевых действий совершенно безразлично, какой именно транспорт, загруженный вражеской техникой, отправится на дно. Крейсер – это другое дело. Приказано атаковать именно его – значит, никуда не денешься. В остальных случаях «свободная охота» всегда допускалась…
В районе Пиллау погода несколько ухудшилась. Довольно редкие облачка, встречавшиеся нами ранее, здесь начали сгущаться, увеличиваясь в размерах.
В пределах видимости, как назло, все чисто. Никаких признаков «жизни». Спускаться южнее опасно – слишком высоки шансы напороться на портовые зенитки.
– Ваня, – вызываю Голосова, находившегося как раз впереди-выше меня, – здесь никого нет. Поворачиваем обратно.
В это самое мгновение его самолет полностью окутал черный дым, из которого тут же посыпались вниз бесформенные осколки. Прямое попадание зенитного снаряда… Так, просто и страшно, как и все на войне, погиб Иван Голосов, опытный пилот, на счету которого числились немногим менее восьмисот боевых вылетов и около десяти сбитых немцев… Да и просто хороший парень… До сих пор не могу забыть эту картину…
Пологим правым разворотом со снижением вывожу группу из опасной зоны, и вскоре разрывы остаются позади. Дальше каждый идет своим ходом: осиротевшие истребители – домой, а мы – на запад, искать цель для атаки. Настроение, конечно, препаршивое, боевой дух практически на нуле… Перед глазами еще и еще раз мелькают хаотично падающие обломки «ястребка», а к горлу подкатывается тяжелый ком. Еще немного, и потекут слезы. Удержать их становится все трудней и трудней… Но я же командир! Мне никак нельзя раскисать! Стукнул затылком о бронеспинку сиденья, как во времена длительных крейсерских полетов… Немного отпустило…
Несмотря на довольно яркий солнечный свет, горизонт едва заметен. Чем дальше от самолета, тем сильнее растворяются в дымке морская и небесная стихии, практически полностью сливаясь вдали. Глаза, утомленные длительным поиском цели, немного утратили остроту зрения… Вдруг впереди проступили едва различимые очертания нескольких кораблей, идущих в кильватерном строю. До них не более восьми километров, и вот удача – чтобы выйти на боевой курс, остается лишь немного довернуть влево. Едва успеваю сориентировать на врага свою группу, после чего даю команду: «Атакуем!»
Наш стремительный удар оказался для немцев полной неожиданностью. Мы зашли со стороны солнца, поэтому зенитчики прозевали нас, а когда опомнились, было уже поздно. Первые, довольно вялые по сравнению с обычными, залпы появились лишь тогда, когда мы уже находились километрах в четырех от конвоя. Следующие за ними тоже оказались не намного интенсивнее. Такая пассивность со стороны врага здорово помогла нам прицелиться, и после выхода из атаки мы успели заметить два высоких дымовых столба, вздымавшихся в небо от бортов двух транспортов…
– Я подбит!!! – раздается в наушниках отчаянный крик. – Один мотор не работает! Второй еле тянет!!
Делаю резкий левый разворот. Глаза, словно два зенитных прожектора, ощупывают морскую поверхность. Вскоре в поле зрения попадает одинокий силуэт «Бостона». Так и есть, за одним из движков тянется тяжелый дымный шлейф, машина неумолимо теряет высоту. Экипажу Больдюсова, совсем молодого парнишки, не пробывшего в полку и месяца, остается надеяться лишь на чудо…
Отдав остальным экипажам приказ возвращаться домой, продолжаю кружить вокруг обреченного самолета. Сердце бешено гонит кровь к вискам, дрожащие руки с трудом удерживают штурвал. Еще несколько минут, и трое молодых парней окажутся в ледяной воде… А я, их командир, хоть и нахожусь рядом, но ничем не могу им помочь. Горло так прихватило, что и вздохнуть тяжело, не то что слово сказать… А что тут говорить… Ужас, пережитый мной тогда, к сожалению, никак не удается забыть до сих пор…
Тем временем экипаж приводнившегося «Бостона» уже забирался в трехместную спасательную лодку «ЛАС-3». В отличие от выдававшегося каждому прорезиненного жилета, надувавшегося, так сказать, своими силами, она была оснащена капсулами с литиевым порошком, при попадании в воду быстро наполнявшим ее газом, образовавшимся в результате химической реакции. «Ребята, кажется, не ранены, – подумал я, – может, еще им удастся спастись… Если ветер поможет…»
– Ваня, – вызываю стрелка-радиста, – я сейчас еще разок над ними пройдусь. А ты сбрось им нашу лодку. Мало ли что, вдруг пригодится…
– Хорошо, командир. Только ты пониже опустись.
Федоренко оказался хорошим бомбардиром, и сброшенная им лодка приземлилась совсем недалеко от тонувшего самолета. Больше ничем помочь ребятам мы не могли и, сделав над ними прощальный круг, с тяжелыми сердцами повернули домой…
Редко когда путь от стоянки самолета до полкового КП был настолько угнетающим. Настроение словно после похорон. За всю дорогу никто так и не промолвил ни единого слова, полностью отрешившись от окружающего мира. Все мысли без остатка прикованы к небольшой надувной лодке с тремя нашими товарищами, полностью предоставленными морской стихии…
– Сейчас же сообщу в штаб авиации флота, – сказал Кузнецов сразу же после нашего доклада, – в их распоряжении есть «Каталина». Она сядет на воду и подберет ребят. Вопрос в другом – сможешь ли ты отыскать их на море? Ты ведь говорил, от них до берега километров пятьдесят…
– Смогу, командир! – ответил вместо меня Иванов. В его голосе за версту чувствовалась стопроцентная уверенность. – Обязательно…
И надо сказать, Коля сдержал свое слово, выведя нас так, что дрейфовавший по морской поверхности экипаж нашелся довольно быстро. Конечно, во многом помогла и погода, подарившая нам яркое солнце и практически полный штиль, удобный для посадки спасателей на море. Вскоре, подобрав наших ребят, «Каталина» начала разбег. Я же, умерив мощь своих моторов, дал ей возможность набрать скорость и пристроиться ко мне…
