— Но… как?
Я усмехнулся:
— Поверьте, вы не ошибетесь.
В потайном ходе царила кромешная темень. Я собрал на себе, наверное, полпуда паутины и съел дюжину пауков. Я никогда не пользовался этим ходом. Не было необходимости. И, как оказалось, не только у меня.
Не так давно Киа спросила у меня, почему я не хочу пойти хотя бы вдвоем. Я отшутился, что один раз она меня уже почти угробила и второго шанса я ей не предоставлю. Вампирка на меня нашипела и потом еще полвески со мной не разговаривала. На самом деле два человека могут сделать в данной ситуации не намного больше, чем один. А три и так далее… увеличивали риск попасться, не дойдя до дворца. Проще было бы тогда начать брать штурмом Верхний город и героически пасть на подступах: королевская гвардия по численности превышала мою маленькую армию в два раза. У нас оставался только один шанс — неожиданность.
Я как можно более осторожно отодвинул тайную дверь, стараясь не выдать себя скрипом. Гвардеец, должно быть, сильно удивился, когда на него из стены выпрыгнуло нечто, завернутое в саванн из паутины, с горящими желтыми глазами. Так удивился, что потерял сознание. Но, пожалуй, все-таки не от удивления, а от удара по черепушке. Ко мне кинулись еще трое, на этот раз с криками. С ними было два мага, но они быстро смекнули, что заклинания меня почему-то не берут, а мечом я размахиваю куда лучше них, и поспешили ретироваться. Гвардейцев я пусть и не очень быстро, но раскидал. Сердце колотилось как бешеное, счет шел на мгновения, а мне еще требовалось найти Вела.
Долго искать не пришлось, сложнее было вынести дверь, поскольку ключей ни у кого из обезвреженных не оказалось. Никак герцог носил их у сердца и прятал ночью под подушку. Но и это мне удалось. Хорошо талионская дворцовая темница никак не соберется перейти на железные клети, довольствуясь дубовыми дверями, хотя Вел уже давно грозился их заменить.
Раздался дикий грохот, который меня сейчас мало волновал.
— Тим?! Какого хрисса?! Убирайся отсюда!
О да, я тоже тебе рад, братишка. Я без особого результата рубанул по цепям мечом, но большего сделать уже не успел. В комнату хлынули гвардейцы в таком количестве, что у меня создалось ощущение, что пожелай я кого-нибудь ударить, то не смог бы и кулак занести. В мою сторону были направлены три алебарды, пять мечей и даже одно копье.
— Меч на пол. — Ряды гвардии раздвинулись, и вперед вышел начальник королевской охраны.
Я скривился и швырнул железяку так, что у всех окружающих в ушах зазвенело.
— Хорошо же ты служишь короне.
— Корона принадлежит светлым эльфам, — бесстрастно отозвался тот, кто поклялся жизнью защищать королевскую семью. — А не выродкам и плебеям вроде вас двоих. Заковать его и поставить на место дверь. Я доложу герцогу.
Глухо клацнули стальные кандалы. Гвардейцы еще несколько мгновений потоптались в камере, почему-то старательно отводя от меня глаза, затем повозились с дверью и наконец оставили нас с Велом вдвоем.
— Ты идиот, — обреченно прокомментировал брат.
— А ты в этом когда-нибудь сомневался? — усмехнулся я.
Видеть Велимира в таком состоянии было дико. Он исхудал, сквозь изодранную одежду проглядывали синяки и ссадины, лицо разбито. Но взгляд не потух и в данный момент светился дикой злостью на непутевого младшего брата.
— О чем ты думал?!
— О том, что тебя надо вытащить.
— Удачный план, ничего не скажешь. Теперь мы оба сдохнем.
— Сотней лет раньше, сотней лет позже… — С определенных пор к смерти я стал относиться философски.
Вел только закатил глаза и замолк. Наверняка готовил для меня яростную воспитательную речь. Однако озвучить ее он не успел. Нас решил навестить его сиятельство герцог Аланон собственной персоной. Увидев меня, он расплылся в довольной улыбке:
— Рик, какой приятный сюрприз.
— Вы уверены? — холодно отозвался я. — Потому что наши точки зрения по данному вопросу расходятся. Впрочем, и не только по нему.
— Я, конечно, всегда был о тебе невысокого мнения, но на этот раз по глупости ты превзошел сам себя. Я ожидал тебя как минимум в компании той магички, которая так удачно вытащила тебя из Талиона.
— Мне не привыкать разочаровывать окружающих.
Герцог приблизился ко мне вплотную. Захотелось хоть как-нибудь врезать по этой мерзкой самодовольной физиономии. За нос его, что ли, укусить?
— Что ты, Рик, я рад. Правда, рад видеть тебя здесь. Теперь наконец можно завершить эту затянувшуюся историю с пришествием к власти тех, кто ее недостоин.
— Ты считаешь достойным себя? — Вел отвлек внимание герцога, так что моим мечтам о его покусанном носе не удалось сбыться. — Народ тебя не поддержит.
Бывший Первый Советник притворно вздохнул.
— Увы, народ глуп. И именно поэтому ты, выродок, до сих пор жив, как и твой темный братишка. Но знаешь, когда послезавтра его казнят за покушение на твою якобы королевскую душонку с целью захвата власти, а ты сам спустя пару недель скончаешься от мучающей тебя уже несколько месяцев лихорадки, в твоем завещании чудесным образом наследником буду значиться я. Тогда народ не станет сильно возражать, как ты считаешь?
Вел был ошарашен. Даже я отчасти тоже, хоть и предполагал нечто подобное, когда Киа сказала, что у герцога планы на мою смерть.
Аланон от души насладился произведенным эффектом, затем со словами «давно мечтал это сделать» врезал мне по челюсти кулаком и тростью в живот, так что у меня в глазах потемнело и я повис на цепях, и удалился.
Послезавтра меня казнят. Отлично.
Все то время, что мы провели в камере, брат со мной не разговаривал. Обиделся. Я не оправдал его надежды на спасение. Мое спасение. Пока я не висел на соседней стенке, он хотя бы утешал себя тем, что я жив и свободен. Я тоже молчал. Разве есть что-то, что нужно сказать за один день, если это не было сказано за всю жизнь? Ему будет не легче, если он узнает, что был прав и что мне очень стыдно. Правда, когда за ним пришли, чтобы подготовить к грядущему представлению, я не удержался и бросил ему вслед:
— Прости, Вел, я не мог иначе.
Его плечи дрогнули, но он так ничего и не сказал.
За мной явились чуть позже. Начальник королевской гвардии лично. Какая честь!
Меня отковали, но по традиции намертво связали руки спереди веревкой из коры норта. Разорвать такую невозможно, только перерезать и то не каждым ножом.
— Слышишь крики? — Он зло ткнул меня в спину рукоятью меча, заставляя двигаться вперед. До меня долетал смутный гул, но я не придал ему особого значения. — Со вчерашнего дня по всем улицам трубят о принце-предателе. На твою казнь пришла посмотреть половина города, и сейчас они орут, чтобы увидеть это поскорее. Что, любит тебя твой благодарный народ?
