Куда, зачем?
А куда и зачем они идут все дальше и дальше в северную пустыню?
Князь не стал их удерживать. Он и сам теперь не знал, куда и зачем. Теперь точно не знал. Просто шел.
Провожая взглядом уходящих дружинников, он долго смотрел им вслед…
Мысли князя текли лениво, почти равнодушно, словно не о себе думал. Временами он даже сам удивлялся собственному равнодушию. Был почет, слава была и власть, а теперь вот ничего нет. И не жалко. Самое удивительное, что не жалко ни капли…
Что дальше суждено ему — одни боги ведают. Простят ли они многие его провинности, оправдают ли его княжье достоинство, возьмут ли духом в светлый, прохладный Ирий? Или гореть, мучиться в подземных владениях ксаря Кощея? Вот от этого все сжимается внутри, как подумаешь! Остального не жалко…
Скоро увидит…
Старый он стал… Раньше не хотел поддаваться старости, гнал ее от себя, а теперь она навалилась, как дурная, похотливая баба… Совсем силы на жизнь не осталось…
Старый он! Как дерево с подпиленными корнями, с обрубленными сучьями… Никому не признавался князь, кидался на девок голодным коршуном, но внутри себя давно уже чувствовал, как стареет. И не девки-наложницы нужны были ему в таком изобилии. Себе хотел доказать, что не иссяк еще корень силы…
Теперь — не нужно доказывать…
И то сказать — сколько может выдержать человек одним разом? Булатные мечи — и те ломаются в долгой сече. А человек не из железа скован, из мягкой плоти и хрупких костей…
Потеря всего… Долгое, изнуряющее бегство на север. Потом неожиданное нападение давно, казалось бы, пропавших поличей. Непонятная, бестолковая сеча среди пустынного леса. Этот, из поличей, самый быстрый, снаряженный, как богатый воин, так насел на него, что Добружу на миг показалось — вот-вот одолеет. Бойкий мужик… Добруж уже не чаял выйти живым из этого поединка. Только давняя, затверженная сызмальства выучка спасла князя. Рука, поставленная на меч еще в отцовской дружине, не подвела. Взял их вожака на обманный прием, раскроил его мечом снизу вверх.
Ну, одолели, порубили этих… А зачем?
Сила была, слава была… Все проходит, как дым от погасших углей…
Тогда, отмахавшись от поличей, князь со своими людьми снова отправились в путь.
Впрочем, какие люди? Где они? Только четверо и ушли из засады диких. А главное, обоих сынов-наследников, продолжателей рода, больше не было с ним.
Старший, Добрыня, сражался отважно, как и подобает воину. Быстро лег на Сырую Мать с раскроенной головой. Младший, Илюса, остроглазый подросток, любимец отца, уже дорогой умер. Берегли его, берегли в сече, да не уследили все-таки. Рана в боку показалась сначала невеликой, неважной, но, уже сев на коня, Илюса быстро начал слабеть и бледнеть. Его привязали к коню, но он и до ночевки не дотянул. Отошел духом ближе к вечеру, не жалуясь и не скуля, как бывалый воин. Так на коне и умер…
Хороших сыновей вырастил, думал князь. Но не уберег… Последнего, что осталось, не уберег, вот что главное, что обиднее всего…
Потерявшись от горя, Добруж сам закрыл глаза младшенькому, своими руками. Втроем приготовили ему ложе на ветвях деревьев, чтоб не добрался зверь раньше времени. Добруж, оставляя сына, уже чувствовал, впрочем, что вряд ли вернется потом к его телу, проводить огнем, как положено.
Еще недавно, вспоминал он, стоя на Толстой башне, всерьез размышлял о том, кто первый из них захочет его убить. Теперь казалось, уж лучше бы так случилось…
Смерть сыновей стала для князя последней каплей. Теперь, оглядываясь назад, Добруж думал, что именно эта новая, неожиданная и бессмысленная беда что-то надломила в нем, сделала его одинаково равнодушным и к прошлому, и к будущему. Нет, все не просто так, понял он наконец. Сама судьба встала против него! А судьбу не побороть никогда. Истинно говорят: когда боги прогневаются на человека, не будет ему удачи ни в чем. Так и будут боги понукать его без конца, тыча носом в дерьмо, пока не заездят до смерти. Богам только в забаву — проучить смертного…
Богам — забава…
Вознесся, князь, как гора над лесом, спросили они. Выше всех себя ставишь?
Законы Прави под себя толкуешь? Ну — получи! Наверное, так…
Оставив сына, князь продолжил путь к черному капищу с двумя оставшимися воинами. Уже догадывался, предчувствовал, что и там не ждет его ничего хорошего. Если бы не навалившееся глухое безразличие ко всему, приказал бы повернуть коней. Но продолжил путь. Лишь бы на месте не стоять, не думать…
Колдун Черный Яремь, высокий, костистый, словно бы замшелый лицом от прожитых лет, выглядевший много старше князя, хотя по летам — ровесник, встретил его не как обычно, улыбками да подначками. Сурово встретил, хмурил темные, бесформенно разросшиеся брови, смотрел испытующе и надменно. Так же, как смотрели на княжьих людей клыкастые чуры злобных богов, крашенные смоляным варом и человечьей кровью. Они тоже знали уже о поражении и бегстве князя. Слабому, беглому — какой почет?
Несколько лет назад Добруж наведывался сюда, советовался с Черным Яремем по тайному делу. Еще тогда обратил внимание, как угрожающе смотрят на всех чуры Зла со вставленными в деревянные пасти звериными клыками. Как сами черные волхвы, которых проживало здесь около десятка, все время обмениваются между собой быстрыми, скользкими взглядами исподлобья.
Нехорошее место. Опасное место, это сразу чувствовалось любому, кто приближался к частоколу, огораживающему злые чуры.
Добруж знал, Черный Яремь со своими людьми ушел в эти северные земли много лет назад. С тех пор и сидел здесь, одинокий, как паук в паутине. Служил Злу, спрятавшись от людей. Добивался у Чернобога бессмертия и тайной власти, потому как только Зло может подарить человеку такие подарки, это все знают.
Впрочем, Черный Яремь все-таки дал приют беглому князю. Напоил, накормил его вместе с воинами, уложил спать на мягких лежанках из шкур…
А утром прямо сказал: уходи, князь, и людей своих уводи. Мол, мы не можем принять вас, поличи вот-вот будут здесь, он, колдун, уже чувствует их приближение. Так что сами скоро уходят, днями уже… «Не ты ли, князь, навел их своими следами?» — злился Яремь.
Князь без возражений покинул капище лесных колдунов с двумя оставшимися при нем людьми. Двинулся дальше на север.
Куда, зачем? Неважно… Теперь уже совсем неважно… Забиться в чащобу куда подальше, как старый зверь, что уходит умирать в бурелом…
Вот и ратники покинули его, ушли искать себе другой доли…
Это тоже неважно…
Старый стал, немного ему осталось… Пожалуй, только это одно и чувствовал теперь. Долгая была жизнь…
14
Странно порой случается, ищешь одно, а находишь совсем другое, думала Сельга. Шли ведь с мужиками-ратниками по следам сбежавшего князя Добружа, отомстить за Кутрю и других родичей, а наткнулись на черное капище. Вот оно — гнездо Зла, прямо перед ними стоит!
