Беспокойство Теора скорее коренилось в сожалении. До восхождения Регнора на трон Кан Дредара Теор рассчитывал, что из того получится хороший Верховный Тан поскольку до смерти отца Регнор придерживался, казалось бы, того же направления мыслей, что и покойный: послушный, почтительный, исполненный сознания долга приверженец веры, убежденный, что ничего нет важнее ее продвижения. Но Регнор почему-то стал просто правителем, занятым ежедневными заботами власти. И они — все Инкаллы, но более всего сам Теор — потерпели неудачу, их функции оказались тану не нужны. Они допустили появление гнили. Когда-то с этим можно было справиться едва ли не с помощью детского перочинного ножика, а теперь требовался меч. Он ли ослабил бдительность? Он ли виновен в том, что дела дошли до такой крайности? Хотя, в конце концов, это не важно: есть курс, которым они обречены следовать. И все же не повредило бы лишний раз убедиться, что никому не простительно забывать основной постулат — все дела освящаются верой. Когда Боевой Инкалл выступил на юг, следовало бы и нескольким инкаллимам Мудрого сопровождать его.
Пощипывание волшебного стебля коснулось уже головы за ушами, прокладывая свой путь в рассудок. Образы начали появляться перед внутренним взором. Он поудобнее устроил голову на подушке, закрыл глаза и замер, стараясь выбросить все мысли из головы и дожидаясь того, что должно скоро появиться.
* * *
Тейм Нарран не был уверен в том, что крушилось по ту сторону двери. Судя по звукам, доносившимся из-за тяжелой дубовой створки, это было что-то весьма солидное. Из уважения к чувствам Рорика нан Килкри-Хейга — и, возможно, если быть честным, из-за волнения — он вошел, только дождавшись, пока шум утихнет.
Единственный оставшийся в живых сын Ленора — теперь ставший наследником Крови — стоял в центре небольшой комнаты, совсем забыв о ножке от кресла, которую все еще держал в раненой руке. Вокруг него по каменному полу рассыпались щепки. Сын Тана только сегодня утром вернулся с юга. Он привел из земель Даргеннан-Хейга живыми еще меньше людей, чем Тейм. Нарран подумал, что, когда тебя встречают новостью о смерти брата на Грайве, это слишком даже для человека менее бурной натуры.
Рорик будто не замечал присутствия Тейма. Он так и стоял, потерянный, оцепеневший от горя. Тейм заколебался. Он не был уверен, что может что-нибудь предложить молодому человеку, или, даже если бы мог, что предложенное будет принято. Хотя они были товарищами там, в сражениях Гривена; друзьями среди бушующей враждебности.
— Рорик, — тихо позвал он, но ответа не последовало, и он окликнул громче: — Рорик.
Молодой человек поднял дикие, мутные глаза, оглядел Тейма и перевел взгляд в окно.
— Извини, — пробормотал Тейм. — Ты заслужил лучшего возвращения домой, чем такое. Мы все заслужили.
Рорик выпустил из пальцев ножку. Она со стуком упала на пол. Он пошел к окну, по пути бессознательно отбрасывая обломки в стороны.
— Темный Путь ответит за это потоками крови, — с трудом выговорил Рорик. Он взялся руками за оконную раму и стал смотреть на отцовский город. — Я должен был быть здесь.
— Нам обоим следовало быть здесь.
— Я так гордился, когда отец поручил мне вести нашу армию на юг. Гордился! И посмотри, что от нее осталось! Все, кто пошел со мной, кроме нескольких сотен человек, погибли или умерли. Мой брат мертв. От нас осталась только тень того, чем мы, Килкри и Ланнисы, были прежде. Мы похожи на больных детей, наши силы истекают из тысяч ран.
— Еще ничего не кончилось, — сказал Тейм.
— Нет? — вскричал Рорик. Он повернулся от окна и гневно уставился на Тейма. Впрочем, это длилось всего мгновение. При виде лица Тейма, гнев его сразу утих. Он только покачал головой.
— Значит, у нас еще будет шанс поквитаться за то, что произошло, — ровным тоном продолжал Тейм.
— Может быть, — пробормотал Наследник Крови Килкри-Хейг. — Может быть.
— Я завтра уезжаю в Гласбридж. Мне хотелось перед отъездом повидать тебя, чтобы принести свои соболезнования и пожелать всего хорошего.
— Извините за вторжение, — донесся тихий голос, удививший их обоих.
У двери стояла Илэсса, мать Рорика. Она смотрела на сына, и на лице у нее была ужасная боль. Тейм понял, что она боится за Рорика.
— Здесь находится кое-кто, кого вы захотели бы увидеть, Тейм Нарран. Не пойдете ли со мной? — спросила Илэсса.
Тейм взглянул на Рорика, но молодой человек уже отвернулся, словно ему было стыдно встречаться с внимательным материнским взглядом. С тяжелым сердцем Тейм следовал за Илэссой по винтовой лестнице в центре Башни Тронов.
— В гавань пришли корабли, — на ходу объясняла Илэсса. — Они бежали из Гласбриджа. Он пал, Тейм. Разрушен.
Нарран не сдержал короткого стона.
— Хотя не все так плохо на сегодня, — быстро добавила Илэсса. — Сюда, входите.
Она довела его до двери, но сама не вошла. Он даже немного удивился почему, но потом его глаза наткнулись на единственного обитателя комнаты. У стола сидела хрупкая женщина. При виде ее у Тейма перехватило дыхание, и в голове сразу стало пусто. Все переполнявшие его мысли куда-то исчезли. А когда она поднялась из-за стола, чтобы обнять его, у него чуть не брызнули слезы.
— Я боялся за тебя. — Он крепко прижал женщину к себе и почувствовал ее руки на своей талии. Среди полного мрака наконец-то появились свет и надежда. Он больше ничего не мог, только прижимал ее к груди.
— И я за тебя, — задыхаясь, ответила Джэен. — На этот раз ты слишком надолго ушел.
— Да, очень надолго.
И некоторое время он вообще не мог говорить.
* * *
Потом она рассказала ему о конце Гласбриджа. О том, как тихим туманным утром с севера накатил дикий поток. Глас превратился в огромную стену воды, с ревом несущейся по долине. Онемел воинский лагерь у северных ворот, унося на своей спине груз в виде трупов людей и лошадей. Поток наваливался на деревянные заборы и мосты, колотил по ним деревьями, валунами, трупами и уносился дальше. Вода накатывала валами, бурлила и пенилась, пока не наткнулась на огромный дубовый частокол, но стена, защищавшая Гласбридж с севера, очень быстро была разбита и тоже унесена к морю. Половодье промчалось по центру города. И наконец около полудня затрещал и со стоном обрушился в пенные воды каменный мост, стоявший в устье Гласа еще со времен Королевства Эйгл.
Потом потянулись часы сплошного хаоса, шума, страха и гнева. А в сумерках вслед за потоком накатила армия Темного Пути, и больше ничего, кроме страха, не осталось.
Жена Тейма и дочь с мужем с большим трудом добрались до порта и в сумасшедшей прибрежной сутолоке сумели купить места на небольшом рыболовном суденышке. Перегруженное испуганными людьми судно, сильно раскачиваясь, еле выбралось из устья. И вот, подплывая к Колгласу и оглянувшись назад, они увидели поднявшееся над горизонтом в ночное небо оранжевое зарево. Стало понятно, что их Гласбридж в огне.
