что спорить с этим человеком бесполезно.
— Его не переубедишь, — объяснял он товарищам по отделу. — Раз он решил — значит, так уж и сделает.
Барбашов заметил:
— Что ж, Шерстнев — прекрасный производитель работ, он может стать способным командиром железнодорожного батальона. Попадет на свое место. Война вообще все проясняет.
В этих словах ничего недоброжелательного как будто, не заключалось, но Левин возразил:
— Мы услышим еще о Шерстневе не только как о производителе работ. А командовать батальоном — это большое дело. Ни я, ни вы не способны к этому.
Он обратился к Билибину:
— Вот вы, специалист по организационным делам, вы смогли бы?
Билибин промолчал. Его снедало беспокойство. По неуловимым признакам, ему одному заметным, он чувствовал, что в организационной перестройке, происходившей во всех отделах наркомата, его откидывает куда-то в сторону. Он неудержимо скатывался к скромной роли работника технического контроля, он переставал быть главным среди товарищей. Судьба Шерстнева не заботила его сейчас.
Шерстнев был назначен в технический отдел железнодорожной бригады, отправлявшейся на Западный фронт.
В августе Леночка тоже получила наконец назначение в армию — в штаб той же железнодорожной бригады, где был ее муж. Провожая ее, Левин говорил:
— Удивительные письма получаю я от Николая Николаевича. Чем сильнее бедствия, чем горше нам, тем сильнее он верит в будущее. Удивительно бодрые письма. У него есть в последнем письме такая фраза: «Разрушая, я в мыслях своих восстанавливаю…» Вы передайте ему, пожалуйста, вот эти мои замечания по поводу его последних соображений, здесь я даю ему некоторые выписки, может быть пригодятся.
Когда Леночка прибыла в штаб бригады, она уже не нашла мужа в техническом отделе. Шерстнев добился все-таки назначения командиром батальона.
XI
Машина мчала Шерстнева по лесной дороге, подбрасывая на ухабах.
Даже на большом ходу Шерстнев замечал по сторонам грибы. Грибов было множество, их хватило бы, должно быть, на колонну грузовиков, — никто не собирал их той осенью.
Уже издали Шерстнев увидал, вернее, угадал мост.
Военная обстановка сложилась так, что мост этот стал фронту совершенно необходим. К нему выслали зенитную батарею, к нему кинут железнодорожный батальон. Надо во что бы то ни стало отстоять железнодорожную связь с фронтом.
Берега речки поросли лесом, — значит, заготовка материала в случае чего могла быть произведена тут же, транспорт для подвозки не нужен. Лес — подходящий…
Все это Шерстнев соображал, подходя к короткому мосту, висевшему над глубоким провалом узенькой быстрой реки.
Командир батальона, шедший ему навстречу, был немолодой человек, лет под сорок, высокий, плечистый. Он шел к Шерстневу при полной амуниции, но вся эта боевая оснастка нескладно топорщилась на нем, как бы нацепленная наспех, без понимания, для чего все это приспособлено. Лицо у него было толстое, с отвислыми щеками добродушного жителя хорошо меблированной квартиры. Он неловко поднес руку к козырьку и, улыбкой как бы извиняясь за этот жест, начал:
— Товарищ… — он запнулся, не зная, как назвать Шерстнева, и приглядываясь к петличкам.
Шерстнев перебил его:
— Что дал осмотр моста?
— Попаданий не было, — ответил командир, — поблизости падали бомбы…
Шерстнев, почти не замедляя шаг, шел к мосту. Взбираясь на насыпь, он перебил запыхавшегося толстяка:
— Вы, капитан, я вижу, не потрудились осмотреть мост? За это вам обеспечена благодарность! Вам надлежит сдать мне командование батальоном!
Бешенство овладело им. Он так стал простукивать мост, словно это был великий преступник. Но мост был хорош.
Шерстнев обследовал береговые устои, затем вернулся к пролету.
— Глядите, — обратился он к капитану. — Это что, строили так, что ли?..
Капитан молча разглядывал явственные следы осколков на раскосах фермы.
— Работка, между прочим…
И лицо Шерстнева дернулось, как в тике.
— Но, товарищ майор, — обиделся капитан, — это несущественные повреждения. Мы все готовы к бою… Враг наседает, мы с оружием в руках…
— Ваш бой тут, у моста, — перебил Шерстнев. — Заготовлен материал у вас? Лес под рукой, а материал и не начали заготовлять? А камень?..
Оставив бывшего командира батальона стоять в недоумении и некотором испуге, Шерстнев пошел к бойцам. По лицам их, хмурым и напряженным, он чувствовал, как они томятся в бездействии, как страх ищет в этом безделье щели, чтобы проникнуть в сердца.
— Воздух! — крикнул наблюдатель.
Все разом взглянули на небо, кое-кто полез в прибрежные кусты.
Капитан остался стоять.
— Все время так, — промолвил он, разводя руками, словно виноват был в этом беспорядке. — Я уж, знаете, по звуку научился отличать наших.
— Не многому научились, — отрезал Шерстнев, слушая, как шум мотора затихает в отдалении.
Затем он скомандовал:
— Командиры рот — ко мне!
Ротные командиры были очень непохожи друг на друга. Один, щупленький, с торчащими вперед усиками, в короткой черной кожаной куртке, подбежал первым. За ним придвинулся угрюмый, широкоплечий, большого роста командир, в наглухо застегнутой серой шинели, стянутой накрепко поясом. Он словно запакован был в шинель. Затем подошли и остальные — широколицый, коротконогий лейтенант, за ним веселый, очень красивый старший лейтенант. Подошли и комиссар батальона и командир технической роты.
— Товарищи, — обратился к ним Шерстнев. — Ваш боевой пост — здесь. От этого моста зависит исход боя, который ведут там, впереди, наши товарищи. Через этот мост идут боеприпасы, идет продовольствие, двигаются резервы. Идет питание фронта. Мы должны быть готовы тотчас же исправить всякое причиненное врагом повреждение. Мы не должны быть застигнуты врасплох случайным попаданием бомбы. Не грибы же собирать мы посланы сюда командованием!
На мост, громыхая, медленно въехал бронепоезд. Закованный в броню паровоз легко тянул бронеплощадки. Круглые орудийные башни обозначали края каждой платформы.
Шерстнев сказал:
— Вот глядите — вот что такое мост!
Угрюмый командир роты заговорил:
— Я испрашивал разрешения, но товарищ комбат говорит, что обстановка еще неясная, что заготовка запасных частей может врагу достаться…
Шерстнев резко повернулся к бывшему командиру батальона, но отложил объяснение с ним. Он каждой роте дал дело по уже созревшему у него плану. Необходимо тотчас же приступить к заготовке материалов для незамедлительного исправления всех повреждений, которые могут причинить мосту вражеские бомбежки. Это — прежде всего. Но надо предвидеть и самый скверный случай. Надо предвидеть и ту возможность, что врагу удастся прямым попаданием совершенно разрушить мост, так разрушить, что быстро его не восстановишь. Это может случиться — и что тогда делать? Надо найти выход и в этом самом крайнем случае. Прежде всего надо заготовить запасные части для восстановления.
В батальоне Шерстнев нашел все необходимое. Техническая оснастка батальона оказалась превосходной, были все нужные инструменты, был даже подвезен запас металлических прокатных балок. Все было. Не хватало только хорошего командира.
