При этом уголки его губ подёргивались, норовя сложиться в улыбку.
— На слежку за мной, — пояснила я убийственно холодным тоном. — Эту статью из бюджета надо убрать.
— Не слежку, а охрану, и я не могу не платить офицерам за эти дежурства, ты и сам это прекрасно понимаешь.
— Мне охрана не нужна, — сохранить ровный тон стоило немалого труда.
Не нужны мне соглядатаи, они могут увидеть лишнее! Я и так постоянно оглядываюсь, постоянно настороже, а тут ещё и конвой, который беспрерывно надо иметь в виду.
— Я не виноват, что ты не умеешь вести себя осторожно, — пожал плечами Элор.
Желание зарычать снова всколыхнулось во мне, пробежало огнём по позвоночнику, стало растекаться по нервам, готовя голос к звуковому удару.
Но я медленно-медленно вдохнула и выдохнула.
Я спокойный, уравновешенный дракон, я не буду орать на своего сюзерена. Я смогу! Смогу, я сказала!
Выспрашивая подробности у офицеров и по пути в Столицу я тщательно обдумывала сложившуюся ситуацию, варианты выхода из неё. Ни один мне не нравился и не казался достаточно надёжным, а из-за осведомлённости родных Элора некоторые варианты становились совсем уж рискованными, но иного выхода у меня, похоже, не было. Потому что теперь я знала, как Элор явился на мою встречу с Танарэсом — узнал от приставленных ко мне соглядатаев! И такие проблемы возникли уже сейчас, когда слежке всего несколько дней. Не заметь Жаждущий преследования, я бы ещё сильнее вляпаться могла!
Сняв запирающие чары, я выдвинула ящик стола и демонстративно медленно достала оттуда заявление об уходе со службы. Перенесла через бумаги и положила на край поближе к Элору.
Он не стал спрашивать, что это — подошёл. Едва его взгляд скользнул по первым строкам, лист вспыхнул золотым пламенем и истлел в мгновение ока.
Вместо рыка и криков я спокойно напомнила:
— Я могу написать ещё одно и наделать копий.
Это был блеф — я не могла всерьёз угрожать Элору уходом из-за осведомлённости императора о моём поле, но попытаться стоило, хотя если не сработает…
— Я могу… — процедил Элор, заливаясь краской гнева.
— Ты и их можешь спалить, но я могу просто уйти. Без всех этих бумажек. — Я небрежно махнула рукой на хлопья пепла на моём столе.
В следующую секунду мой стол полетел в стену, разлетелся в щепки, рассыпая вокруг обломки, бумаги, письменные принадлежности, папки, конфеты…
Вцепившись в подлокотники кресла, Элор склонился ко мне. Глаза у него были чёрными из-за расширившихся зрачков, дерево скрипело и ломалось под выпущенными когтями.
— Я буду следить за тобой. И ты никуда не уйдёшь! — Элор оскалил белые острые зубы. Даже дыхание его пахло раскалённым металлом. — Ты мой!
Дрожь пробежала по моему телу, я буквально оцепенела, и жар плавил меня, метался внутри смешанными, острыми, пряными, горячими, чувственными и яростными ощущениями. Я затаила дыхание, чтобы сбить эту волну эмоций, чтобы не вдыхать тревожащий запах Элора, чтобы…
— Ты мой! — повторил он с нажимом. — И я буду заботиться о тебе, даже если тебе это не нравится. Даже если ты можешь сам убивать врагов. Даже если ты опасен. Даже если тебя боятся. Для меня ты… мой Халэнн. И… — Элор судорожно вдохнул. Каждое слово ему давалось всё труднее, словно он задыхался, словно он выдавливал их из себя силой. — Я сделаю всё, чтобы защитить тебя, уберечь, сохранить. Даже если тебе плевать на мои чувства, даже если ты собираешься бросить меня, я всё равно слишком тебя люблю, чтобы жить, понимая, что ты можешь быть в опасности, что ты неизвестно где, неизвестно с кем и опять ввязываешься в неприятности.
— Элор, это…
— Болезнь. Безумие. Возможно, — он опалял меня дыханием, и в его хищном аромате всё сильнее проявлялась сладкая пряность корицы. — Да, я сошёл с ума. Полностью. Окончательно. Бесповоротно. Я хочу, чтобы ты, а не избранная, всегда был рядом. Я хочу и надеюсь излечиться от этого влечения, но пока я болен и безумен, тебе придётся терпеть мою заботу. И если ты попробуешь уйти, если ты… — Элор снова задохнулся. Придвинулся ко мне ближе и прошептал практически в губы. — Если ты попробуешь сбежать, я переверну весь мир и все миры, перетрясу и перекопаю, но найду тебя. Потому что я не могу без тебя жить. И я не меньше тебя надеюсь, что это временно, что мне не придётся всю жизнь оббивать твой порог, стелиться перед тобой ковриком, так бояться за тебя. Потому что это невыносимо. И это намного хуже, чем быть на твоём месте. Поэтому не провоцируй меня на резкие действия, не уходи.
Элор прижался горячими, почти раскалёнными губами к моим губам и резко отступил, до крови закусывая свою губу. На его лице была такая невыразимая мука, в глазах такая дикая ярость вперемежку с болью… А я смотрела на эту стекающую по коже алую каплю, и мне тоже было больно. Меня начало трясти от воспоминания, как я попробовала его кровь, как меня ломало, уничтожало, сжигало ревностью, как смешивались желание и боль, как сцены близости перетекали в образы растерзанных родных и снова разум скатывался в страсть, а потом в воспоминания о мёртвых, и снова в страсть — и пытка казалась бесконечной!
Не сводя с меня больного взгляда, Элор отступил ещё на шаг. В его лице была и мука, и мольба.
Вдохнув, я позволила лёгким расправиться, определённым образом напрячься мышцам живота, напрячься голосовым связкам, подготовиться к управляющей драконами тональности.
— Ты не любишь меня, — приказала я, но голос сорвался в фальшивящую хрипотцу и получился почти женским.
Тогда я осознала, что меня по-прежнему трясло от эмоций.
Глава 61
В этот момент невозможность управлять собственным голосом — последним оставшимся средством манипуляции — испугала меня настолько, что я просто молча смотрела на Элора.
Казалось, ещё один звук, и я окончательно перестану управлять голосом, он выдаст меня.
Элор оставался на прежнем месте и смотрел на меня. Пристально. Прожигающе. Настороженно.
— Ты никуда не уйдёшь, — повторил он таким тоном, словно пытался имитировать мои подчиняющие интонации.
У него, конечно, не получилось, и я бы могла высказаться по этому поводу, но страх перед его яростью, которую он сейчас так ярко демонстрировал, пересилил.
Как Халэнн, как вассал я должна была склониться перед ним, а как его избранная я могла упрямиться и требовать…
Поколебавшись мгновение, я вцепилась в потрескавшиеся подлокотники и склонила голову. Молча. В знак покорности.
Судорожно вздохнув, Элор подошёл ко мне, прошептал:
— Меняю один твой поцелуй на одни объятия. Добровольные. Нежные.
Он протянул ко мне руки ладонями вверх, я видела их краем глаза: его пальцы дрожали так же сильно, как мои.
Поменять поцелуй на объятия? Выгодное для меня предложение. Но я не могла сказать «Да», оцепенение меня не отпускало, я боялась окончательно потерять контроль над собой.
