спросил Рангави, вновь извлекая драгоценный камень. – Разве ты не хочешь заполучить ее?
Карагез облизнул пересохшие от волнения губы и натянуто улыбнулся.
– Я и забыл об этом пустяке, – сказал он и уже шагнул к вожделенному минералу, но грек вновь спрятал свое сокровище и категорично произнес:
– Получишь, когда мы все закончим. А теперь показывай дорогу!
Карагез отступил назад и скорчил самую жалостливую гримасу, на какую только был способен.
– Господин, пощади! Я ведь сделал все, что ты просил! Отпусти меня, и да пребудет с тобой Аллах!
– Я все сказал, – отрезал Рангави, поворачиваясь к одному из своих товарищей. – Мануил, возьми его!
Рядом с Карагезом в мгновение ока вырос огромный воин.
– Эй, ты! – прогремел он над самым ухом турка. – Слыхал, что сказал командир? Я, в отличие от него, дважды не повторяю. Давай, пошевеливайся!
Карагез задрожал всем телом и покорно двинулся вперед. Следом за ним шагали греки. Рангави, поддерживая раненого Антемия, замыкал это шествие. Он пристально следил за изворотливым турком и старался ни на секунду не потерять из виду. Конечно, можно было бы избавиться от него, но Рангави понимал – этот тщедушный османец их единственная надежда добраться до Урбана и уйти живыми.
Сумерки постепенно рассеивались, а на горизонте появились алые всполохи зари, предвещающей скорое наступление нового дня. Златокудрый Аполлон уже подгонял свою сияющую колесницу, готовясь озарить землю солнечным светом и тем, бесповоротно разрушить все планы греков.
– Еще долго? – спросил Рангави у Карагеза. Его недоверие к турку все возрастало.
– Теперь уже осталось немного, – промямлил тот.
Вытоптанная тысячами ног дорога, подобно длинной желтой змее взбиралась на крутой холм, а справа от нее, чуть ниже по склону, чернели могучие стены новой султанской крепости. Работы еще не были закончены, но уже и в таком виде она восхищала своей грубой и грозной силой, возвышаясь на берегу Босфора, подобно бдительному и неусыпному часовому.
Наблюдая за черным силуэтом твердыни, Рангави понимал, что война уже неизбежна. И пусть смерть Урбана подарит лишь кратковременную отсрочку, но и этого будет вполне достаточно, чтобы в будущем противостоянии склонить чашу весов в пользу ромеев.
Именно поэтому венгерский инженер должен сегодня умереть.
– Мы пришли, – шепотом сказал Карагез, указывая на угловой двухэтажный дом из белого камня, обнесенный стеной в два человеческих роста.
– Охраны нигде не видно, – оглядываясь по сторонам, произнес Антемий.
– И внутри тоже все тихо, – добавил Мануил.
– Возможно, это не тот дом, – задумчиво протянул Порфилий, поглаживая свою каштановую бородку.
– Обмануть нас решил! – Мануил свирепо подскочил к Карагезу, схватил его за грудь и одним резким движением оторвал от земли.
Беспомощно трепыхаясь в могучих руках грека, бывший писарь клялся и божился, что привел их именно туда, куда они просили. Наконец Рангави приказал великану опустить османца на землю.
– Ему нет нужды обманывать нас. – Греческий лидер повернул голову в сторону дома. – Однако там нас, вероятнее всего, уже ждут.
Некоторое время Рангави размышлял, а затем проговорил:
– Мануил, готовь веревки. Вы с Порфилием проберетесь через сад и отвлечете внимание стражи, пока я буду разыскивать Урбана. Антемий, ты останешься здесь и будешь наблюдать со стороны. Если возникнет опасность…
– Я знаю, что нужно делать, – кивнул воин.
Рангави перевел взгляд на Карагеза.
– Ты останешься с Антемием. Если все пройдет успешно, и мы вернемся живыми, я отдам тебе камень, как и обещал.
Карагез хотел что-то возразить, но его уже никто не слушал. Греки были поглощены последними приготовлениями к предстоящему бою: проверяли оружие, закрепляли кинжалы на поясе, подтягивали ремни на доспехах, ножны туго перетягивали материей, чтобы не издавать лишних звуков.
Рангави, по обычаю, сбросил с себя все, что могло стеснять движения, оставив лишь легкий кожаный доспех, да стальные наручи, защищающие руку от кисти до локтя. Из оружия он взял свой излюбленный парамерион, да несколько метательных ножей. Антемий тем временем раскладывал перед собой стрелы и проверял тетиву композитного лука – подарок татарского хана, у которого он провел в плену много лет, познавая все тонкости военного ремесла кочевников.
Когда все было закончено, Рангави обратился к своим спутникам:
– Друзья, вместе мы прошли долгий путь и если сегодня смерть все же протянет к нам свою костлявую руку, знайте, что для меня было большой честью сражаться и умереть рядом с вами.
– Не стоит торопить смерть! Мы еще повоюем! – воскликнул Мануил, размахивая своей громадной секирой. Устрашающее оружие норманнов казалось лишь детской игрушкой в его могучих руках.
Пожелав друг другу удачи, ромеи разделились. Антемий с Карагезом остались снаружи, облюбовав собранную из досок пристройку, откуда удобно было наблюдать за происходящим вокруг.
Мануил и Порфилий прошли вдоль стены до того места, где часть ее сильно повредилась от времени. Используя заранее заготовленные веревки, они сумели бесшумно взобраться наверх и столь же тихо спуститься в темный сад.
Рангави нашел другой способ попасть в дом. На его удачу рядом раскинулся не тронутый турками, полусухой дуб, чьи ветви опускались к небольшому кирпичному строению, позади поместья. Ухватившись за кряжистый ствол и подтягиваясь на ветвях, Рангави взобрался наверх, откуда ловко перебрался на пологую крышу домика. Старые, прогнившие доски под его ногами опасно заскрипели и Рангави поспешно спрыгнул на каменные ступени, оказавшись во внутреннем дворике усадьбы. На его удивление двор был абсолютно пуст, хотя и освещался несколькими вбитыми в стену факелами.
«Слишком тихо, – подумал Рангави. – Или стража спит, или…»
Некоторое время он прождал Мануила и Порфилия – они появились спустя несколько минут, на противоположной стороне двора. Было видно, что особых препятствий они тоже не встретили. Подозвав их условленными знаками, Рангави коротко спросил:
– Сколько их было?
– Двое, – ответил Мануил. – Справились быстро, без шума. А у тебя?
– Ни одного, – покачал головой Рангави.
Порфилий скорчил гримасу.
– Не нравится мне все это, – пробубнил он.
– Посмотрим, что будет дальше, – сказал Рангави. Обманчивая легкость, с которой они проникли сюда, вызывала беспокойство и у него, однако отступать было слишком поздно.
Рядом располагалась небольшая обитая железом дверь, ведущая в дом, однако ромеи не стали пользоваться ею. Неспешно обойдя здание, они обнаружили полуоткрытое окно, до которого вполне можно было добраться с земли. Рангави взобрался на плечи Маниуила и проник в темную комнату, освещенную лишь синевой предрассветных сумерек. Ни одной живой души здесь не было. Вскоре сюда поднялся и Порфилий, подозрительно озираясь по сторонам. Мануил остался сторожить внизу на случай, если кто-нибудь попытается покинуть дом.
Стараясь не издавать шума, греки медленно двинулись к выходу из комнаты и вскоре оказались в просторной галерее. Внизу, за невысокими ограждениями
