квартиру и тут же захлопнула дверь за собой и накинула цепочку. В тот же момент Ги сунул в замок свой собственный ключ. Дверь приоткрылась, но натянувшаяся цепочка удерживала ее.
— Открой, Ро, — тихо попросил Ги.
— Иди к черту!
— Я ничего плохого тебе не сделаю, милая.
— Ты пообещал им ребенка. Убирайся!
— Я ничего им не обещал. О чем ты говоришь? Кому обещал?
— Розмари… — начал доктор Сапирштейн.
— И вы тоже убирайтесь.
— По-моему, ты придумала, что против тебя есть какой-то заговор.
— Убирайтесь оба! — Она захлопнула дверь и повернула замок.
Его не стали пытаться открыть вновь.
Она отступила назад, не спуская с двери глаз, а затем направилась в спальню.
Было уже полдесятого.
Розмари не помнила телефона Брайана, а записная книжка осталась в вестибюле или уже лежала в кармане у Ги, поэтому нужно было просить телефонистку сперва связаться со справочной в Омахе. Когда телефон был выяснен, оказалось, что никого нет дома.
— Может быть, минут через двадцать еще раз попробовать? — спросила телефонистка.
— Да, пожалуйста. Попробуйте еще раз через пять минут.
— Через пять минут не могу, но через двадцать обязательно попробую, если вы хотите.
— Да, пожалуйста, — ответила Розмари и повесила трубку.
Она позвонила Джоан, но ее тоже не оказалось дома
Телефон Элизы и Хьюга никак не вспоминался. В справочной выясняли его целых полчаса. Наконец она дозвонилась, и ночной портье ответил ей, что они уехали на уикэнд.
— А можно им как-нибудь позвонить? У меня очень срочное дело.
— Это секретарь мистера Дунстана?
— Нет, я их близкая подруга. Мне очень важно немедленно поговорить с ними.
— Они уехали на Фэйер-Айленд. Но я могу дать вам номер телефона.
— Пожалуйста.
Розмари запомнила его и хотела уже набрать, как вдруг услышала в коридоре шепот и приглушенные шаги по ковру. Она встала.
В комнату вошли Ги и мистер Фаунтэн.
— Милая, мы не сделаем тебе ничего плохого, — начал Ги. За его спиной стоял доктор Сапирштейн с готовым шприцем в руке, с иголки капала прозрачная жидкость, большой палец уже лежал на поршне. Здесь же были доктор Шанд, миссис Фаунтэн и миссис Гилмор.
— Мы твои друзья, — сказала миссис Гилмор, а миссис Фаунтэн добавила: — Не надо ничего бояться, честное слово.
— Это легкое успокоительное средство, — объяснил доктор Сапирштейн. — Чтобы ты не волновалась и уснула.
Она стояла в узком проходе между кроватью и стеной— такая большая, что никак уже не могла ускользнуть от них.
Ее обступили со всех сторон.
— Ты же знаешь, я никому не дам обидеть тебя, Ро, — улыбнулся Ги.
Но тут она взяла телефон и с силой ударила им мужа по голове.
Ги схватил ее за руку, а мистер Фаунтэн — за другую. Телефон упал, и ее повалили на кровать, придавив с неожиданно грубой силой.
— Помогите мне, кто-ни… — выкрикнула Розмари, но тут ей заткнули рот платком или какой-то мягкой тряпкой и крепкой рукой сжали подбородок.
Ее оттащили от кровати, чтобы было удобней для доктора Сапирштейна, который все это время стоял наготове со шприцем и ватным тампоном. Началась очередная схватка, гораздо сильней предыдущих, и от боли и отчаяния она закрыла глаза, затаила дыхание, а потом начала отрывисто и часто втягивать воздух через ноздри Чья-то рука коснулась ее живота, и доктор Сапирштепн сказал:
— Погодите-ка, погодите-ка! У нас уже начались роды!
Наступила тишина, и кто-то вдали зловещим шепотом произнес:
— Она рожает!
Открыв глаза, Розмари уставилась на доктора Сапирштейна, тяжело дыша через нос. Живот немного расслабился. Доктор пристально посмотрел на нее и вдруг схватил за руку, которую уже держал мистер Фаунтэн, и сделал укол.
Она боялась пошевелиться.
Сапирштейн вынул иглу и протер место укола ватой.
Женщина повернулась к кровати.
К а к, з д е с ь?
Неужели здесь?
— Я должна была рожать в госпитале для врачей! С медсестрами, докторами, современным оборудованием и полной стерильностью!
Ее удерживали, а она отчаянно пыталась вырваться.
— Клянусь Богом, все будет хорошо! — шептал Ги. — Клянусь Богом, все будет просто замечательно! Перестань драться, Ро, пожалуйста. Даю тебе слово чести, что с тобой ничего не случится. Все будет в полном порядке!
И тут началась еще одна схватка.
Когда она очнулась, то уже лежала в кровати, доктор Сапирштейн делал еще какой-то укол.
Миссис Гилмор вытирала ей лоб.
Зазвонил телефон.
— Нет, не надо, отмените, — сказал в трубку Ги.
Началась еще одна схватка, но уже какая-то слабая — она едва почувствовала боль сквозь туманную пелену и шум в голове.
Все упражнения пошли насмарку. Зря она теряла время. Это были неестественные роды, она ведь ничего не понимала…
Энди! Энди-или-Дженни! Прости меня, крошка! Прости…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая
Свет.
Потолок.
И боль.
И Ги. Он сидит рядом у кровати и смотрит на нее, неуверенно улыбаясь.
— Привет, — сказал он.
— Привет…
Но боль ужасная.
И тут она все вспомнила. Теперь все позади. Все позади. Ребенок родился.
— Все в порядке? — тихо спросила она.
— Да, все хорошо.
— Кто?
— Мальчик.
— Правда? Мальчик?
Ги кивнул.
— Ис ним все в порядке?
— Да.
Она закрыла глаза, потом с трудом снова открыла.
— Ты звонил насчет объявления?
— Да.
Она закрыла глаза и заснула.
Позже Розмари вспомнила еще очень многое. Лаура Луиза сидела у ее кровати и с лупой читала журнал.
— Где он? — спросила Розмари.
Лаура Луиза вздрогнула и вскочила.
— Боже мой, дорогая, — произнесла она, и лупа повисла у нее на груди на красной плетеной ленточке. — Как ты меня напугала! Ты так неожиданно проснулась!
Розмари закрыла глаза и глубоко задышала.
— Ребенок… где он? — настойчиво повторила она.
— Подожди-ка минуточку, — заспешила Лаура Луиза и повернулась, держа палец в журнале. — Я позову Ги и доктора Эйба. Они на кухне.
— Где ребенок? — снова спросила Розмари, но Лаура Луиза уже ушла, так ничего и не ответив.
Она попыталась приподняться, но снова упала на кровать, руки не слушались. Сильная боль пульсировала между ног, словно колола сотня острых ножей. Розмари лежала и вспоминала все по порядку.
Был вечер. Часы на стене показывали пять минут десятого.
Вошли Ги и доктор Сапирштейн. Оба были какие-то решительные и мрачные.
— Где ребенок? — повторила она свой вопрос.
Ги подошел к кровати, наклонился и взял ее за руку.
— Милая, — начал он.
— Где он?
— Милая… — Он хотел еще что-то сказать, но не мог и повернулся к доктору, ища в нем поддержки.
Доктор Сапирштейн внимательно посмотрел на нее. В его усах застрял кусочек кокосовой скорлупы.
— У тебя были осложнения, Розмари, — сказал
