Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
Примечательно, что советские органы госбезопасности, организуя противостояние иностранным разведкам (прежде всего польской), часто действовали через собственную агентуру в кругах национально-политической эмиграции и ее политических центрах. Используя дипломатические возможности, советские российская и украинская дипломатии развернули совместно с органами ОГПУ- НКВД (а также ОМС ИККИ) активные мероприятия, направленные на развал организованной националистической эмиграции и агитацию в ее среде за возвращение эмигрантов на родину. Только НКИД УССР еще до образования Союза ССР провел значительную работу по разложению военнослужащих армии УНР, подразделения которой дислоцировались в Польше и Чехословакии, вследствие чего три из восьми тысяч бойцов вернулись в УССР[853].
К развалу эмиграции подключилась и советская внешняя разведка — Иностранный отдел ВЧК и ВУЧК (с 1922 г. — ОГПУ и ГПУ УССР). Одной из главных функций резидентур советской разведки (они представляли собой своеобразные «посольства в посольствах», а в последующей перемене их статуса обозначилась ведомственная борьба между ВЧК-ОГПУ и НКИД) было агентурное проникновение в эмигрантские политические круги и их последующее разложение; особенно это касалось эмиграции из тех республик, которые после 1917 г. успели объявить о своей государственной независимости или особом автономном статусе с последующим правом на обретение политической самостоятельности.
Говоря иными словами, созданное польской «двуйкой» «прометейское» движение, включая все его организации и разветвленные структуры, изначально находилось в сфере особого внимания Москвы (Лубянки). Уже в 1920-е гг. набирал обороты процесс по вербовке и «перековке» «прометейских» кадров. Весьма эффективным оказался применявшийся чекистами (по образцу задействованной в операции «Трест» организации «М», или МОЦР) метод легендирования антисоветских подпольных организаций. Так, в середине 1920-х гг. в Одессе и Харькове органами ГПУ УССР была создана легендированная организация «Консул», аналогичные разработки имели место в Житомире, Киеве, Минске. В конце 1920 — начале 1930-х гг. ведомство украинского наркома внутренних дел В.А. Балицкого[854] провело целую серию громких разоблачительных процессов, широко освещавшихся в советской печати, на которых был предъявлен обширный компромат против польской разведки и ее украинской националистической агентуры.
Сотрудничество экспозитуры № 2 с иностранными разведками
Экспозитура № 2, разыскивая союзников среди других спецслужб и правительств для осуществления своих антисоветских планов, в разные периоды опиралась на разные группы государств — в зависимости от текущей политической и экономической конъюнктуры. Ее неизменными союзниками оставались разведслужбы лимитрофных стран Балтии (исключая Литву)[855] и Финляндии, в которых накал антисоветских настроений всегда был очень высоким. Также постоянным, хотя и основанным не столько на взаимности, сколько на сугубом прагматизме, было сотрудничество экспозитуры № 2 (и других структур реферата «Восток» 2-го отдела ГШ) с коллегами из Румынии, Венгрии и Чехословакии, а также Турции, Ирана, Афганистана и Северного Китая (Маньчжурии). Поскольку разведки названных стран действовали против СССР главным образом посредством проживавших на их территории эмигрантов-националистов, то крайне удобным и выгодным для взаимодействия с ними было использование польской «двуйкой» такой мощной организации, как «Прометей». (В известном смысле в данном отношении, работая через эмигрантские центры и организации на территории других государств, польская разведка повторяла опыт советской)[856].
Поэтому руководство экспозитуры № 2 охотно соглашалось и даже инспирировало то, чтобы «прометейские» деятели пользовались одновременно материальной и иной помощью и со стороны иных правительств. Это создавало весьма своеобразную ситуацию, когда временами значительное число агентов и даже кадровых сотрудников экспозитуры оказывалось двойными и тройными агентами иностранных спецслужб. Такое положение дел сильно напрягало дефензиву (и в материальном, и в рабочем плане), заставляя ее подозревать всех и вся, держать в постоянном поле зрения весь кадровый состав разведки, но при этом, похоже, более всего ее интересовал один вопрос — не является ли тот или иной агент или офицер экспозитуры советским шпионом.
До 1933 г., то есть до момента прихода к власти Гитлера, ориентируясь на союзников, руководство экспозитуры № 2 все же более тяготело к Франции и Англии. Экспозитура № 2, заботясь о сохранении контактов с «краем», то есть с советскими республиками через национальную эмиграцию, стремилась также, особенно через кавказскую эмиграцию, привлечь к этому Турцию. Хотя серьезных результатов в этом плане в Турции достигнуто не было, однако же контрреволюционная эмиграция действовала там, опираясь на резидентуры экспозитуры № 2, а также при тайном признании со стороны турецкого правительства.
Непосредственных доказательств сотрудничества с Германией архивные дела не содержат, однако, несомненно, материалы проливают свет на тот факт, что такое сотрудничество, хотя и законспирированное, существовало. Известно, что в экспозитуре № 2 должность руководителя резидентуры «Ассад» в Турции занимал Дубич-Пентер (Dubicz-Penther)[857], обличенный на процессе Добошиньского как германский шпион, советник МИД по делам «прометейским» с 1929 г. и один из виднейших деятелей польской «двуйки». О существовании польско-немецкого сотрудничества по «прометейской» линии можно судить только на основе архивных дел, датированных временем после 1933 г. Необходимо отметить, что это сотрудничество никогда не носило официального характера. В 1934–1935 гг. Берлин посетил целый ряд видных деятелей кавказской эмиграции, расходы которых были оплачены экспозитурой № 2. Цель поездки была установлена индивидуально для каждого руководителем резидентуры «Мильтон» в Париже майором Домбровским[858]. На основе архивных материалов[859] удалось установить, что в 1935 г. представитель Грузинского национального центра, один из руководителей Грузинской народной партии, а также редактор «Прометея» Георг Гвазава отправился в Берлин, где якобы выступил в качестве свидетеля в связи с арестом гестапо Карумидзе. В действительности Гвазава приложил много усилий для того, чтобы установить контакт с официальными либо же полуофициальными гитлеровскими кругами. Ему удалось-таки найти неожиданно доброе расположение со стороны д-ра Лейббрандта (Leibbrandt)[860] — представителя НСДАП по национальным вопросам СССР, а также завязать отношения с д-ром Эртом (Ehrt)[861] — председателем «Антикоминтерна», который пообещал ему присылать статьи для «прометейской» прессы. В последующий период грузинская эмиграция получила и материальную поддержку со стороны Германии. Об этом свидетельствует документ[862], в котором речь идет о том, что фашиствующая группа грузинских националистов, входящая в состав «Национального центра», а также и в состав «Прометея», издавала на немецкие деньги, которые поступали благодаря посредничеству Одихарии Халвы, ежемесячный журнал «La Georgie» («Грузия»).
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
