Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
— Кровать придвинь сюда ближе.
Соловья слишком плотно задвинули в угол к окну, он болтался там на отшибе, лишний метр расстояния равнялся теперь полной изоляции. Я подкатила его ближе к соседу — и он сразу же радостно протянул ему руку, как будто, перегнувшись с утлой лодчонки, ухватился за причал:
— Серега…
— Женя, — живо отреагировал сосед. Дальше вот так, втроем с Евгением Николаичем, мы там и обитали…
К вечеру вокруг Соловья опять начали сгущаться тучи полубредовой черноты. Ему самому становилось страшно, на остатках сознания он почти взмолился:
— Не уходи…
Но кто бы мне позволил остаться?..
— Здорово, пацаны!..
Черт, забыла… А, нет, все правильно, именно так я научилась у Соловья «правильно заходить в хату».
На следующий день я только шагнула на порог. А Николаич, как будто замучился уже подстерегать с ушатом ледяной воды, сразу же выплеснул на меня «ошеломительную» новость. Спеша раньше всех сдать Соловья со всеми потрохами:
— А он сегодня ночью устроил пожар!
У меня привычно подкосились ноги. Я ступила в палату, как будто она вся сплошь была заминирована. Господи, а теперь-то что? По этим ухмыляющимся рожам яснее ясного читалось, что веселуха тут уже просто бьет через край. А сам Соловей бьет все мыслимые, даже свои собственные, рекорды по безумию…
Виновник торжества жмурился, лоснился перьями и с ложной скромностью стрелял глазами. Ночью он устроил маленький конец света: пытался пережечь веревочки, которыми его нога была привязана к подставке. Чуть сам не сгорел… И поэтому весь следующий день с полным правом чувствовал себя именинником. Все бессильные проклятия персонала в свой адрес он принимал как роскошные букеты цветов…
Да, ребята. Вы тут круто попали.
Все зажигалки у Соловья изъяли и поручили Николаичу отбирать их и впредь.
— Ну вот. — Николаич с чувством юмора вообще не расставался. Он закурил, положил зажигалку на тумбочку справа от себя — и с новыми силами принялся хохмить. — Буду теперь хранителем огня. Я тут как Прометей. — Он приподнял голову и проинспектировал взглядом свою предательницу-ногу. — Лежу прикованный…
— Ага, — хмыкнула я.
— Один — Прометей, другой… — я, откровенно развлекаясь, разглядывала довольного провинившегося Соловья, — Герострат.
Я поняла, у них тут заговор. Бригадный подряд. Организованная преступная группировка…
— Сволочь… — Я снова под шумок осторожно и полушутливо ласкалась к нему, незаметно завладевая его рукой и гладя его по волосам. — Пытался оставить меня вдовой…
Я просто опять баюкала его словами, разговаривала, как с непослушным любимым ребенком. В этом разгуле апокалипсиса степень трагичности происходящего настолько не помещалась в сознании, что уже просто выпадала из него. И мы на полном серьезе могли теперь устроить себе милый пикничок на обочине всего этого кошмара…
Ведь все обошлось, ничего страшнее того, что уже было, не произошло. И можно перевести дух и обратить все в шутку. Ну, подумаешь, нога всмятку. Зато все живы — и продолжаем жить. Ну и что, что удавка заложила еще один виток вокруг шеи…
Он покосился на меня, на мою хитрую ухмылку, забавно буркнул в тон мне:
— На тебе никто еще не женился…
Я осклабилась:
— Вот и я о том…
Их там было четверо в палате, прикованных, и я сновала между кроватями, перекладывая с тумбочки на тумбочку сигареты и зажигалки.
— Соловей! Давно бы наладил связь, протянул дороги и гонял коней! Ты чем, вообще, тут занят?! Разлегся…
Сол долго созерцал свою ногу, потом изрек:
— Не, все, больше я не буду переходить дорогу на красный свет…
…Я его грохну…
Буржуй… Дмитрий Алексеевич без разговоров притащил меня в Бункер и своим авторитетом помог мне, как привидению, вселиться в самую дальнюю комнату. Тишину я сказала: подкиньте денег хоть на транспорт. И все, теперь я была безраздельно закреплена за нашим нетопырем…
…В один из страшных, страстных дней я купила в монастырской лавке, привезла и надела ему на шею крест. Хоть что-то теперь было правильно… Он лежал в красной футболке с бело-черной нацбольской мишенью на животе, но по коже на груди, скрытый от глаз, скользил мой серебряный крестик. Бешеные символы бешеных религий. Двух религий двух бешеных людей. Теперь они сошлись вот так…
Сол долго возился со шнурком, примерял его, заставляя меня пережигать лишнее. Как будто ловчее пристраивал на шее петлю… Эта освященная вещь насквозь отравлена адом моего отчаяния и его собственной боли. Как носить на себе такой крест?..
Христос воскрес!
Мне очень надо было знать. Мне было необходимо, чтобы мне это сообщили…
…Нет, в Бункере нужных мне слов не дождешься…
Утром Первого мая глухим ропотом по Бункеру проносились совсем другие новости. Ночью сожгли гараж, где хранились флаги. От таких сенсаций по спине бежал холодок…
…но совсем другой холод разливался в душе оттого, что этот мир затягивал с известием. Я оглядывалась на людей вокруг. Нет, это не те люди, которые могли это известие принести…
Я вышла на пустой проспект в пронзительно свежее майское утро. Вокруг никого не было. В мире людей не было…
Мне было необходимо, чтобы кто-то мне это сообщил:
— Христос Воскрес!
…А где-то ведь должна быть эта фотография, мне Сергей Манжос показал ее на экране фотоаппарата. Я стою там спиной к зрителю на фоне моря красно-белых флагов. Черная, как смерть…
Первая градская от площади Революции — в двух автобусных остановках. Вот так я попала подряд на оба праздника. Пасха пришлась в 2005 году на Первое мая…
Нет, праздник был один. Светлое Христово Воскресенье было омыто солнцем. И под этим солнцем я спешила в свой храм, где — в единственном — и было сейчас мое место. Не в скиту надо спасаться, а в миру. Не в храме искать Бога, а в людях… Мое беззаветное сидение с ним — пришла на час, осталась на сколько нужно — в этот день приобрело совершенно мистический смысл. А я потому с ним и возилась, что чувствовала это все именно так: «Я был болен, и вы посетили Меня… Так как вы сделали это одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне». У меня в принципе не было вариантов, возиться с ним или не возиться. Не возиться — не вариант… Как бы мы ни разругались и вообще ни расстались. Доругаемся, когда он выздоровеет. А пока он болеет — это вообще параллельная жизнь. С ним больше некому возиться. Значит, буду я. А вообще-то он меня однажды уже арендовал на жизнь вперед как раз вот для таких случаев. Я обещала. И я это помню…
Так вот, я засобиралась к Соловью. Знали бы вы, как мне за это… предъявили! Нашелся человек (хорошо, не в Бункере, но тоже из этих), который, поняв, что я иду в больницу, выпучил глаза и начал на меня орать. Смысл претензий я вообще не понимала. Потому что предъявлялось именно за «иду в больницу». Как будто я его страшно этим оскорбила… Говорят же, что бесы в человеке при столкновении с верой впадают в истерику. Ну да, выпучивают глаза и начинают орать. Как же достали меня эти сатанисты… А для меня Соловей в бинтах был символом… веры…
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
