Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
Чуть в стороне, с независимым видом, семенили правозащитники одной из катакомбных организаций под названием: «Евреи подземелья». Они отличились тем, что выявили подпольный тираж запрещенной газеты «Завтра» и теперь разыскивали в Петербурге скрывавшегося главного редактора Проханова.
На площади начался карнавал. Возникали маски. Маркиза танцевала с виконтом. Сарацин в чалме прижимал к груди индийскую жрицу. Разыгрывалась сцена убийства Распутина Юсуповым и Пуришкевичем — бородач с бородой из конского волоса пил водку, раздевал донага княгиню Дашкову, горланил мужичьи песни. А в него стреляли холостыми коварные монархисты, вливали в бороду чашу яда, топили в большом тазу, а потом, облив мазутом, сжигали. Частью карнавала являлось непрестанное переодевание мэра Вос-паленко-Оскуденко. Как только «куратор времени» бил в гонг, возвещая о том, что протекли очередные четверть часа, дама стремительно кидалась за ширму. И из-за нее появлялась то наяда с наброшенной на голые плечи рыбацкой сетью. То свирепая дикарка джунглей с ожерельем из мужских черепов. То целомудренная весталка в античном облачении, которое, как бочка, было стиснуто стальными обручами.
Карнавал завершился грандиозным фейерверком. Сотни зениток выбрасывали в небо огненные соцветья, радужные букеты, пылающие цветы, фантастические зонтики, огнеметные брызги. Над площадью гуляло разноцветное зарево. Плыла гигантская, из огненных языков, надпись: «Слава ГКЧР!» Ее догоняла другая: «Следующий Президент России — Есаул!» Над площадью показался огромный крылатый дракон, озаренный, раскрашенный. Из его пасти летело пламя, на перепончатых крыльях стояли топ-модели, красавицы без пупков. Слаженно выбрасывали вперед стройные ноги, исполняя номер парижского кафе-шантана «Мулен Руж».
Толпа кричала «ура», кидала ввысь шапки, кошельки, часы «Роллекс». Телемагнат Попич, пьяный от восторга, преисполненный верноподданнических чувств, закричал:
— Да здравствует лидер нации Василий Федорович Есаул!
Есаул подозвал к себе верного капитана Якима, который был вновь облачен в белоснежный мундир с позументами.
— Парень раскричался не к месту. — Есаул кивнул на Попича. — Ты знаешь, что делать.
Капитан Яким приблизился к Попичу. Когда тот снова раскрыл рот, собираясь выкрикнуть здравицу, капитан Яким сунул ему в зев зажженную шутиху. Плотно сжал Попичу челюсти, видя, как сквозь зубы сыплются искры. Отскочил. Шутиха взорвалась в глотке у Попича и снесла ему голову. Все, что секунду назад было головой телемагната, теперь разметалось по площади, извергало огни, разноцветные брызги, огненные спирали и завитки.
Есаул прислушался, не прозвучит ли пророческий стих Иосифа Бродского. Но знакомый голос молчал. Только пролетала, жужжа, большая зеленая муха.
Луиза Кипчак чесалась об Александрийский столп. Ей не мешали. Думали, что красавица исповедует фаллический культ. Трется о гранитный фаллос, чтобы бог плодородия послал ей множество деток.
Прямо с площади все общество отправилось в Исаа-киевский собор на обряд венчания. Громадный храм в вечереющем небе напоминал сумрачную гору с тяжелым золотым ледником. Нева таинственно переливалась гаснущей синевой. Медный всадник гарцевал на гранитной глыбе. Все было торжественно и волшебно.
Процессия вливалась в собор, в его гулкую глубину, оставляя снаружи хохот, бесчинства, неистовые игры и пляски. Преображалась, стихала, подавленная мрачным великолепием, имперской помпезностью, мистическим пространством, где внизу жарко пылали свечи, выше туманно пламенели лампады, а в смуглой высоте сквозь мглу мерцали золотые мозаики, едва различимые фрески, таинственные письмена, вещавшие о какой-то великой, ниспосланной тайне, так и не разгаданной людьми.
Не каждого пускали в храм. Не пустили птиц, пытавшихся в суете влететь под священные своды. Их отгоняли опахалами. И только золоченой вороне, притворившейся вещей птицей Гамаюн, удалось влететь под своды и усесться в высокую капитель, откуда все было видно. Не пустили также ряженых Распутина, Юсупова и Пуришкевича. Первому отказали по причине его безнравственного поведения при дворе Его Императорского Величества. Двух других задержали за намерение, воспользовавшись чужим венчанием, зарегистрировать свой однополый брак. Что, однако же, не помешало Элтону Джону и его бородатой жене оказаться в числе избранных гостей, стоящих у аналоя. Все остальные его друзья, прибывшие из Голландии, из гей-клубов Европы и Америки, успешно изменившие пол в хирургических клиниках Израиля, хоть и были допущены в храм, но оказались поодаль, чтобы своими шиньонами и прозрачными трико не нарушать византийский обряд.
На почетном месте, огражденные легкой золотой балюстрадой, со свечами в руках стояли: Президент, озирая собор торжественно-сияющими глазами, Есаул, держа в левой руке большую теплую свечу, с которой летел блестящий воск, а в правой сжимая пистолет Макаров, ствол которого касался президентских ребер. Тут же оказалась мэр Санкт-Петербурга Воспа-ленко-Оскуденко, в облачении кармелитки, наброшенном на голое тело, чтобы легче было, по истечении заветных пятнадцати минут, броситься за колонну и там, с помощью дьякона и псаломщика, сменить туалет. Все прочие гости расположились полукругом, оставляя пустоту, где, озаренные свечами, стояли жених и невеста, торжественные, вдохновенные, любящие.
Владыка Аарон, в золотом облачении, с серебряной епитрахилью, усыпанный бриллиантами, сапфирами и рубинами, с благородной сединой, напоминал новогоднюю елку. И это рождало в зрителях детское умиление, веру в вечный, наивный праздник, ожидавший новобрачных.
— Оускудение откровения еси, аще сочетаемых брачной язычно, и пряно, и присно, и кисло, омертвляемых и всякое благоговение, и оскудение, и воспаление обретаемо есть, — звучал завораживающий голос владыки, от которого замирало сердце и слезы приближались к глазам. Два священника держали над головами Франца Малютки и Луизы Кипчак золотые венцы.
— И возлобызавши и откровения снискавши, в Иерусалим войдоха и возлежаха, яко пребывающе и возгла-шающе человеколюбце и всякая прочая еси… — бархатно рокотало под сводами.
Есаул, не забывая совмещать ствол Макарова с худосочными ребрами людоеда Сластены, испытывал просветление и духовный подъем. Здесь, в этом имперском храме, знаменующем триумф русской государственности, венчали сегодня не просто двух смертных жениха и цевесту. Венчали его, Есаула, замысел, грандиозный, удавшийся план, положивший начало новой эре России. Через дерзновения, великие риски, мрачные преступления и неотмолимые грехи он сумел повернуть в новое русло остановленный поток российской истории. Дал ему новый, грандиозный разбег. Страна принадлежала ему. Как только кончится священный обряд и он покинет пределы собора, тотчас начнется долгожданная, с петровских и сталинских времен, чаемая народом работа. Истосковавшийся по имперской работе народ вновь вернется на громадную, между трех океанов, верфь, где будет заложен корабль новой империи, невиданный ковчег, продолжающий космическое странствие Великой России. Не для себя, не во имя корысти предпринял Есаул свои труды и радения, пролил виноватую и невинную кровь. Во имя Родины, во имя ненаглядной земли, во имя извечной русской мечты о иной судьбе и истории.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
