руки, и вижу номер телефона Уэйна, который всё ещё лежит на моей коже. Я думаю, может мне связаться через него с папой, а потом сразу передумываю. Папе не к чему лишние нервы, пусть считает, что всё пока хорошо и, надеюсь, он не станет ничего предпринимать до того, как свершится мой план.
— Ваш чай, — произносит горничная и кладёт на стол белоснежную чашку. — Я добавила немного мелиссы и липы. Вы выглядите очень возбуждённой.
— Да, это то, что нужно, спасибо, — говорю я, хватаясь за ручку чашки. В поднимающемся паре чувствуется аромат мёда. Делаю пару глотков вкусного горячего напитка и втягиваю носом воздух, прикрыв глаза.
— Хотите чего-нибудь поесть? — заговаривают со мной снова. — Или вы будете ужинать со своим мужем?
При словосочетании «свой муж» меня передёргивает, и я снова вспоминаю об отвратительном поступке Гая.
— Нет. Я не буду есть ни сейчас, ни с ним, — в грубоватой форме отвечаю я. — Занимайся своим делом. Если ты мне вдруг понадобишься, я тебе сообщу.
Горничная, потупив взгляд, кивает и отходит, наконец оставляя меня в покое. Дальше я пью свой чай уже в полном одиночестве, моментами лишь бросая взгляд в небольшое окошко около стола, выходящее всё на тот же задний двор.
После чая я поднимаюсь в свою комнату снова и перебираю вещи в поиске кулона, который спрятала в стопках штанов. Всё остальное — не моё, я не хочу брать с собой ничего, что напоминало бы о Гае и всей его семейке. А потом я всё же не сдерживаюсь и хватаю телефон, набирая номер Уэйна.
— Я слушаю, — доносится до меня его голос.
— Это Каталина, — уведомляю его я. — Ты говорил, что я могу позвонить не больше двух раз в течении двух дней, если мне понадобится твоя помощь.
— Да, — сухо отзывается он. — Я помню. Что тебе от меня понадобилось?
— Если ты всё ещё имеешь связь с папой... передай ему, что сегодня ночью я сбегу из поместья Харкнессов. Точное время назвать не могу, но он может ждать меня в Клайд-Хилле, недалеко от поместья. Лучше ему не показываться совсем рядом... Пусть ждёт меня около парка Мейденбауэр Бэй. Если всё пройдёт хорошо, я там появлюсь этой ночью... — Я делаю небольшую паузу, собираюсь с мыслями перед тем, чтобы сказать то, что хочу. А потом всё-таки добавляю: — Если не появлюсь, пусть он возвращается к маме и больше не вспоминает обо мне.
По ту сторону несколько секунд стоит одна тишина, и я уже думаю, может быть, Уэйн просто бросил трубку. Но он вдруг отвечает:
— Хорошо, сделаю.
— Спасибо, — отзываюсь я, хотя мне не стоило бы благодарить человека, который однажды стал причиной моих пыток.
И на моё удивление Уэйн уже в более мягкой форме тихо отвечает мне:
— Удачи.
А потом кладёт трубку, и я думаю: видно, это было в последний раз, когда я слышала его голос.
Через час в дверь раздаётся стук. Я открываю, и горничная передаёт мне небольшую дизайнерскую сумочку, сказав, что её мне прислал Гай. Я едва держусь от того, чтобы не выкинуть сумку из окна, пока вдруг не понимаю, что она тяжеловата для пустой. Сунув руку, я вдруг достаю завёрнутый в пергаментую бумагу пакетик... с искусственной кровью. Ах, ясно. Эту сумку, как оказалось, под правильным предлогом, чтобы избежать дурацких расспросов, передал мне никто иной как Джаспер. Умно...
Помимо пакета в сумке оказался небольшой складной ножик, который легко уместится у меня в рукаве, и свёрнутая записка. Я раскрываю её в руке:
Добрый вечер, моя дорогая.
Итак, всё действие состоится в 20:10. Ровно к этому времени ты должна вывести Вистана на задний двор.
Напоминаю: ни минутой ранее, ни минутой позже.
После ознакомления безвозвратно избавься от этой записки.
Да начнётся веселье!
Я делаю так, как было велено: бросаю записку в зажжённый камин, избавляясь от всех улик, потом переодеваюсь. Я пришиваю пакет с кровью под своей кофточкой, проверяю себя перед зеркалом. Потом прячу под рукавом ножик, тренирую его в деле. Делаю вид, что протыкаю им пакет, старясь чётко запомнить, в каком именно месте он у меня закреплён, чтобы случайно не проткнуть саму себя. Периодически бросаю взгляд на часы. Остался час. Час и тридцать минут.
А я всё ещё ужасно нервничаю.
Со стороны приоткрытого окна вдруг слышатся знакомые голоса. Я распознаю в них Нейта и Зайда. Внутри у меня всё сжимается. Их не должно быть здесь. Но если Зайд, возможно, пришёл, чтобы проконтролировать действие нашего плана, то Нейт точно не должен ничего о нём знать. Хотя, учитывая, как эти двое дружны... Возможно, Зайд вовлёк сюда и его.
Я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. При виде меня Нейт распахивает руки, принимая свою подружку в свои тёплые объятья. Я стараюсь запомнить его таким, как сейчас: солнечным мальчиком.
— Мне неловко, конечно, смотреть тебе в глаза после вчерашних своих пьяных истерик, но... — начинает он, но Зайд его перебивает:
— Она уехала до того, как ты начал рыдать, сидя на коленях перед Моникой.
— А, упс... — Нейт зажимает ладонью рот, поворачиваясь ко мне. — Сделаем вид, что ты этого не слышала, о'кей, Лина?
Я смеюсь, понимая, как же горько смотреть на этих двоих. Осознавать, что я, возможно, никогда больше не увижу их. По крайней мере, я ведь именно этого и добиваюсь сейчас.
— Сделай Монику счастливой, Нейти, — говорю я, взлохмачивая его светлые волосы. — Это в твоих силах.
— Сделаю, — кивает уверенно он. — Она будет самой счастливой. Ну, у нас уже два листа бумаги предсвадебных желаний подготовлено. Тридцать четыре пункта из её желаний я уже выполнил.
— Фу, бл_ть, меня сейчас вырвет, — улыбается Зайд, и не поймёшь, он сейчас действительно чувствует омерзение или же искренне рад за друзей, а такими словами просто пытается скрыть мелькнувшую сентиментальность. Я предпочитаю думать о последнем.
— Завидуй молча, проститут, — отзывается Нейт, толкая друга в плечо.
Мне будет этого не хватать, осознаю я в полной мере, и опускаю голову, чтобы глаза, так предательски заполнившиеся слезами, не выдали всей правды. Но моментально завидев моё состояние, Нейт кладёт руку мне на плечо, и весёлый тон сменяется встревоженным:
— Хэй, ты чего? Всё в порядке?
— Да, — уверенно отвечаю я.
