туда? — удивилась я.
— Обычно, аристократы поколениями произносят слова брачных клятв в одном и том же месте. Важном для истории рода, сыгравшего роль в какой-то ключевой момент. Родовые часовни это такие места особой силы и связи с родом. — Усадил меня на кровать, а сам начал спешно одеваться Алекс. — Морли был подарен Дорангтонам не просто так. Так исторически сложилось, что Дорангтоны всегда были хранителями тайн королевского, а затем и императорского рода. Одна из таких тайн это часовня рода Винрайс на острове Морли. Вот там нам и надо оказаться. К тому же там нас ждёт Эжен Соммерс, как капитан корабля, он имеет право заверять брачные клятвы.
Эпилог
Диана
Гордый корабль под названием «Фиалка Виттрока» входил в порт Тервеснадана. Сам порт сильно изменился, благодаря вмешательству принцессы Амалии, вернувшейся из своего тайного путешествия полтора года назад.
Почти четыре года назад, после заговора Хью Весторана, император объявил о скорой свадьбе единственной дочери и герцога Мардариана — младшего, Александра. Тем самым он фактически передавал власть над империей герцогу. Конечно, объявлял император весьма веские причины для подобного решения. Он ограждал свою дочь и единственную наследницу от влияния различных партий аристократов и гарантировал появление законного наследника. Решался один из главных вопросов императорской власти, преемственность наследника.
Я оглянулась на собравшихся вокруг членов нашей большой семьи. Темноволосый и кареглазый, уродившийся точной копией отца, полуторогодовалый Андрэ Мардариан заливался на руках у Анны. Александр, едва удерживая на лице строгое выражение, следил за приближением старшего сына, трёхлетнего Грэга.
— Грегори Альберт Мардариан, урождённый Дорангтон, — строго спросил лучезарно улыбающегося сына Александр. — Зачем вы плевались зелёной рябиной в тех леди, заставляя их дёргаться при каждом вашем попадании?
— Виноват, я жалею, — тут же спрятал улыбку и тряхнул льняными кудрями Грэг.
— А глазищи хииитрые! — засмеялся Генка. — Ну, лис!
— Если только северный! И в кого только такой хулиганистый получился? — вздохнула Аня.
— Отличный, здоровый мальчишка получился, — фыркнул сорр Илайс, любивший проводить время среди нас, обсуждая что-то сразу и с главой тайной службы, и с имперским дознавателем, и Тристаном, принявшим всё-таки пост в дипломатическом корпусе империи. Не менее важные разговоры велись и с лордом Хьюго, и лордом Карлом. — Вот если бы он был тихим и послушным, тогда да, тогда надо было бы вздыхать и приглашать лекарей.
— Как глава тайной службы я готов принять ваш доклад, офицер Грегори, — сел на корточки перед мальчишкой его дед, Николас Мардариан.
— Они плохо говорят! Говорят мама выскочка и… Какой-то масьянс, — отчитался деду внук.
— Ну вот видите, всё обоснованно, — пожал плечами лорд Николас, и судя по его пристальному взгляду в сторону, не к добру решивших поворошить сплетни прошлых лет, леди, так просто этого он тоже оставлять не собирался.
Место в тайной службе он прочил Грэгу не просто так. Старший сын Анны и Алекса унаследовал от матери не только светлые волосы и ярко-голубые глаза, но и дар. Пока было неясно какой именно, но мальчик прекрасно слышал, что говорят в нескольких метрах от него, снаряды из его небольшой трубки всегда летели точно в цель, и он мог на ровном месте спрятаться так, что найти его было просто невозможно. Да и просто мальчишка был очарователен.
Андре пока скрытых талантов не демонстрировал и был просто самым младшим в нашей семье. Даже двухлетняя Лиззи Дюбраси заботливо присматривала за почти кузеном и уступала ему игрушки.
Сам факт рождения мальчиков внуков превращал Анну в лучшую из возможных невесток в глазах Николаса Мардариана. А наличие дара, который Анна решила более не скрывать, и вовсе превращал все разговоры о недостаточно знатном происхождении молодой герцогини лишь в шум ветра за окном.
Я невольно вернулась в ту ночь, четыре с половиной года назад. Эжен при помощи Тристана и Пенси оповестил всех нас, что мы должны пробраться, не привлекая внимания, на остров Морли, в руины древней часовни. Если конечно не хотим пропустить жизненно важное для нас событие. Не понимая, что происходит, мы стояли среди этих развалин в тёмной и неприметной одежде, да ещё и в плащах. Даже Ногарэ не возмущался, что леди нашей компании не в платьях, а в костюмах для верховой езды и даже положенные пристяжные юбки остались дома. Один только Эжен был в повседневной простой одежде и не скрываясь сидел на какой-то плите.
Когда появился Александр, ведущий за руку Анну, всё понемногу стало вставать на свои места.
— Эжен, что ты себе позволяешь? — прошипел герцог.
— В смысле? Засвидетельствовать ваши клятвы может только капитан корабля, ну помимо прочего списка лиц. Вам-то по ряду причин подходит только капитан. А капитан на борту судна не в парадном камзоле гуляет. Так что я в одежде капитана, в которой исполняю все свои капитанские обязанности, — пояснил Эжен.
— Я не про одежду. Я про твоё местоположение. Ты уселся на памятную скрижаль. Винрайс означает вскормленный оленем. Сюда, на этот берег выбросило корзинку с ребёнком. Он бы погиб, но на этот же берег, на водопой пришла олениха с детёнышем. Её молоко и спасло жизнь первому Винрайсу. Людей он увидел, только когда ему было лет семь-восемь. Сюда приплыл желающий спрятаться от вранов и соперников рыцарь. Он и обучал будущего короля. В память об этом событии потом воздвигли часовню и поставили эту скрижаль, чтобы потомки помнили об этом легендарном событии, а не использовали вместо сиденья! — рассказал Алекс.
— А я-то думаю, чего это так неудобно сидеть, а оказывается вон оно что, — хмыкнул Эжен.
Этот момент был очень красив. Анна и Александр стояли совсем рядом, переплетя руки и смотря только друг на друга. Свет рождающегося утра проникал сквозь дыры в стенах и давно провалившуюся крышу и освещал их двоих, оставляя нас в тени. У брачных клятв не было обязательной формулировки, каждый говорил от сердца. Тем ценнее и важнее было каждое слово.
— Я прошу тебя принять мой рассвет во всех временах и отражениях, — окончил свою клятву Александр.
— Какая важная фраза, — сказал Ногарэ, глядя при этом на Тосю. — Я тоже хочу услышать ответ на неё.
— А то что? Терзают смутные сомнения? — хмыкнула сестра.
— Прекрасно, Николас ты мне должен бутылку Старомаронского, — раздалось вдруг из темноты дальнего угла. —
