хорошим по этническому принципу, в котором весь негатив должен пасть на голову традиционно ненавидимого злокозненного этноса, а весь позитив стать исключительным достоянием своей нации. Подобная точка зрения, как представляется, является данью традиции, которую в своё время заложил украинский историк и государственный деятель М.С. Грушевский. Вероятно, руководствуясь благими намерениями в деле государственного строительства, он попытался свести всю сумятицу тех лет к весьма упрощенной и доступной для понимания малограмотного сельского обывателя схеме противостояния двух этносов. Так, в начале 1918 г. он писал: «Раньше украинский народ имел дело с бюрократией и правительством, от которого в какой-то мере ещё могла отмахнуться великорусская общественность. Теперь мы, самым очевидным способом, имеем борьбу самих народов — великорусского и украинского. Один наступает, другой обороняется». Думается, в приведенном пассаже историк явно уступил место политику. А она — крайне ненадежный критерий при оценке любых исторических событий, а тем более по вопросам взаимоотношений между двумя очень близкими, практически, родственными этносами, сначала, подданными единой унитарной православной Российской империи, а, затем, гражданами (по сути, фиктивной) федеративной атеистической большевистской державы. Во всяком случае, в данном вопросе Грушевский, на мой взгляд, явно проявил однобокость в своих суждениях. По крайней мере, давая ретроспективную оценку этому незаурядному политическому деятелю, академик М.В. Попович отметил: «Грушевский, необходимо признать, был личностью довольно авторитарной, политиком хитрым, жёстким и эгоцентричным, ориентированным на узкий круг «своих»». Не исключено, что политические интересы именно этого узкого круга «своих» и продиктовали упомянутую выше оценку взаимоотношений между двумя ветвями единого по своей православной природе древа российского народа. Поэтому при всём уважении к авторитету выдающегося историка трудно согласиться с такой трактовкой событий. Всё же отношения между двумя этносами на территории империи никогда не достигали той степени антагонизма, который мог бы в те сумбурные и суматошные, голодные и холодные для всех годы проявиться в братоубийственной войне на этнической почве. Представляется, что эта версия событий преследовала цель преодолеть внутренний хаос в сердцевине украинской нации путём её консолидации против некоего внешнего врага. Таким наиболее привычным для нашего историка врагом казался в те времена именно русский народ, хотя в действительности проблема лежала во внутренней разобщенности, разладе, взаимной ненависти и раздоре, которые буквально раздирали на части население Украины.
О последнем свидетельствует текст совместного обращения в 1920 г. к украинским хлеборобам Дмитрия Ивановича Дорошенко (1882–1951), Вячеслава Казимировича Липинского (1882–1931) и некоторых других видных украинских деятелей той эпохи. В частности, в этом обращении внимание адресата привлекалось к следующему: «В Отечестве нашем господствует полная анархия: село воюет с селом, брат воюет с братом; взаимная ненависть, деморализация, насилие в разных формах, полный хозяйственный развал, невежество и темнота — одним словом — руина моральная и физическая — вот общая картина современной украинской жизни… Только мы одни до сих пор уничтожаем самих себя и в своем бессилии призываем то одного, то другого соседа прийти и завести у нас порядок… Сбрасывать вину за то, что случилось, на внешние, так сказать, тяжелые обстоятельства мы не имеем право… В руине нашей виновны только мы сами, и причина этой руины лежит не вне нас, а в нас самих». Заметим: ни слова о каком-либо нашествии или экспансии другого народа. Действительно, это были лихие и смутные времена, когда каждый народ разваливающейся на глазах империи должен был прилагать максимум усилий, чтобы выжить хотя бы физически, не говоря уже о сохранении культуры, религии и прочего цивилизационного наследия. А уж о войне друг с другом по этническим мотивам, в то время говорить попросту не приходилось.
И ещё один аргумент. Если бы действительно русский народ развязал войну против украинского, то ни при каких обстоятельствах такой националистически настроенный политик, как В.К. Винниченко, не утверждал бы, что «революция уничтожила царизм, а с ним и всякие основания разлада, независимости и австро-немецких ориентаций. Теперь, когда в демократическо-федеративной республике России раскрываются перед каждой нацией такие широкие, такие захватывающие перспективы творчества, развития и богатства, никаких ориентаций, кроме федеративно-республиканской России, внутри более или менее ответственных революционно-демократических политических групп украинства нет и, очевидно, быть не может». Положим, со своими отдаленными государственно-правовыми прогнозами этот неординарный политик в итоге оказался наивным романтиком. Но заподозрить в желании зла, рабства или унижения украинскому этносу его нельзя. Просто он был убеждённым сторонником той концепции, что строительство, говоря современным языком, демократического, правового и социального государства должно было осуществляться посредством объединенных усилий всех этносов и коренных народов бывшей Российской империи. История, во всяком случае, позволила сделать шаг в этом направлении. Другой вопрос, как этим шансом воспользовалось население, крепко объятое традицией невежества и глубоко пораженное весьма специфической и роковой для него особенностью национального характера, о которой, собственно, речь и идет в настоящем разделе.
О том, что большевистская держава не только строилась, но и отстаивалась украинцами на поле брани в качестве своего детища, кажется, уже спорить и не приходится. Но вместе с тем… Свыше 6 миллионов украинцев сложили свои головы на полях сражений в годы Второй мировой войны. Большинство из них воевали в составе Советской Армии. По числу Героев Советского Союза они занимали второе место в стране: русские — 8160, украинцы — 2069, белорусы — 309 и так далее. Разумеется, столь высокий уровень героизма, который продемонстрировали украинцы в годы военных баталий, может свидетельствовать лишь об одном: рука об руку с русскими и белорусами они сражались за своё Отечество!
Нельзя при этом упускать из виду и то, что в советские времена население Украины было неизменным и основным поставщиком кадров в высшие эшелоны государственной власти СССР. Как заметил один отечественный историк, «к концу правления Хрущева руководство ЦК КПСС состояло на 40 % из выходцев из Украины. И переворот 1964 года продемонстрировал одну интересную особенность: критическая масса украинцев в Москве была таковой, что на смену украинцу Хрущёву мог прийти только украинец Брежнев — при поддержке украинцев Подгорного, Семичастного, Шелеста…». Причём некоторые историки обратили внимание на пикантную подробность: будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев (1907–1982), делая партийную карьеру на территории УССР, по документам проходил как украинец, а в центральных органах власти СССР — уже как русский.
Здесь представляется к месту привести колоритную характеристику, которую дал Брежневу автор книги «В подполье можно встретить только крыс…». В частности, Григоренко писал: «Я не случайно применяю к изменению выражения лица Брежнева слово «одевание». Стоило взглянуть, например, на его улыбку, как на ум невольно приходили улыбки марионеток в театре кукол. За 9 месяцев моей службы под партийным руководством Брежнева, я видел следующие выражения его лица:
— угодливо-подобострастная улыбка; одевалась она в присутствии начальства и вмещалась между ушами, кончиком носа и подбородком, была как бы приклеена в этом районе: за какую-то веревочку дернешь, и она появится сразу в полном объеме, без каких бы то ни было переходов; дернешь второй раз — исчезнет.
— строго-назидательное; одевалось при поучении подчиненных и захватывало все лицо, также без переходов, внезапным дерганием за веревочку; лицо вдруг вытягивалось и делалось строгим, но как-то не по-настоящему, деланно, как гримаса на лице куклы;
— рубахи-парня; одевалось время от времени, при разговоре с солдатами и младшими
