«Мы успели распрощаться с девственностью ещё до перерождения, когда это ещё было безопасно», – пояснил второй.
«Я не об этом! Как вы меня услышали?!»
«Ты обратилась к нам», – пожал плечами Роб.
«Но я же не умею!»
«Как оказалось – умеешь. Видишь, это совсем не сложно».
«Надо же. И правда – не сложно. Постойте, так вы что же – в четырнадцать?!..»
«Рэнди, это вы, девочки, перерождаетесь в четырнадцать. А мы, парни, в восемнадцать. Как видишь, времени – куча».
«Я так понимаю, ты всё же научилась общаться без слов?» – к голосам братьев присоединился ещё и голос Коула.
– Да, научилась, – ответила я ему. – Вещь удобная, но я бы предпочла общаться вслух. Потому что не хочу что-то скрывать от Гейба. Кстати, Гейб, мужчины перерождаются в восемнадцать, а не в четырнадцать, как я.
Своё новое знание о том, что до этого они успевают потерять девственность, я решила оставить при себе. Кстати, всё равно – бедняги. Сколько им там отпущено? Год? Два? Максимум – три. А потом всё, целибат? Жестоко. Но логично.
Оборотням в этом плане проще – у того же Кристиана в запасе ещё лет двадцать пять, пока не начнутся вынужденные ограничения. Байка про плохую циркуляцию крови вполне прокатывает, объясняя пониженную температуру. А вот твёрдость и суперсилу после перерождения скрыть или объяснить при близком физическом контакте уже намного сложнее.
Тут я задумалась. Внешне мои братья выглядели ровесниками Кристиана, на двадцать с маленьким хвостиком. Но Кристиану было уже шестьдесят четыре, а сколько молодым гаргульям? Я начала было прикидывать их примерный возраст, но остановилась, решив не заморачиваться, а просто спросить.
– Ребята, а сколько вам лет?
– Нам по двадцать семь, – ответил Гил. Внешне я их уже прекрасно различала. Интересно, другие члены семьи могут узнавать близнецов по голосам, звучащим в голове? – А Робу двадцать девять.
И тут до меня дошла одна странность, которую прежде, общаясь в последние дни с женщинами-оборотнями, никогда не выглядевшими на свой возраст, я как-то и не заметила. Но теперь до меня дошло, что если Элли – человек, то не может выглядеть настолько молодо. На вид ей можно было дать лет тридцать, максимум – тридцать пять. И, судя по живой мимике – ни ботоксом, ни пластическими операциями тут и не пахло.
– Элли, – начала я и, увидев её расстроенное лицо, жалобно сморщилась. – Мне пока трудно!
– Я всё понимаю, доченька, извини, – ласково улыбнулась она мне. – Называй, как тебе удобно. Ты что-то хотела спросить?
– Да, – я решила постараться избегать пока прямого обращения. – Сколько тебе лет?
– Мне пятьдесят два года, – улыбнулась она. – Не похоже, да?
– Совсем не похоже, – помотала я головой. – Но как? Ты же человек, я это почувствовала!
– Да, я человек, просто старею медленнее, чем другие люди.
– Это что, твой дар?
– Элли регулярно пьёт мою кровь, – хмыкнул Коул. – И это помогает ей оставаться молодой.
– Все жёны пьют кровь мужей, – усмехнулся Гейб. – Но молодости это им не добавляет.
– Я имел в виду – в буквальном смысле.
– В буквальном? – я ошеломлённо захлопала глазами и тут же вспомнила, как поила своей кровью Томаса. – Наша кровь что, и в этом помогает?!
– Старение – это тоже болезнь. Наша кровь не может передать людям нашу моментальную регенерацию, но она ускоряет излечивание ран и болезней в разы. Так и здесь – остановить старение она не в силах, но замедлить – очень даже.
– Насколько? – выдохнула я.
– В три раза, – ответил Дэн. – Волшебное число, верно?
– Угу, – кивнула я, мысли мои крутились с невероятной быстротой, просчитывая все ходы. – Сколько нужно крови?
– Примерно стакан в месяц, – возможно, Коула и удивил мой резко посерьёзневший тон, но вида он не подала. – Больше или чаще нет смысла, эффект не усиливается. Хотя, при переливании, достаточно и половины.
– Так можно и переливать?
– Можно. Но многие предпочитают быстренько выпить, а не лежать под капельницей. Дело привычки.
– Поначалу я так давилась этой кровью, что, сделав пару глотков, просила всё же сделать мне переливание, – вспоминала Элли. – Но потом привыкла. И тоже предпочитаю пить. Это быстрее и не нужно прокалывать вену. А к вкусу со временем привыкаешь, как и к любому лекарству.
– А кровь обязательно должна быть свежей?
– Вовсе нет. Насколько мне известно, при правильном хранении наша кровь не теряет своих свойств.
– Гейб, мне срочно нужно позвонить Джеффри! – повернувшись к нему, я увидела, что он уже набрал номер и ждёт соединения. Видимо, наши мысли шли в одном направлении.
– Привет, Джеффри, – Недовольное сонное бурчание на том конце провода. – Да знаю я, сколько сейчас времени! Но поверь, ты сам не захотел бы откладывать этот разговор. Передаю трубку Рэнди.
– Доброе утро, Джеффри, – проговорила я в трубку, извиняюще улыбнувшись гостям, которые несколько удивлённо следили за нашими с Гейбом действиями.
– До-оброе, – протянул Джеффри на зевке. – Что-то случилось? Все целы?
– Все целы, Джеффри, не волнуйся, – поспешила я успокоить его. – Скажи, у тебя ещё осталась моя кровь?
– Да, немного, – похоже, доктора несколько удивил мой вопрос. – Я дважды делал переливание Томасу, и Каролине один раз, ну и исследования всякие проводил...
– Сколько?
– Нуу... Миллилитров сто пятьдесят-двести, может, чуть больше.
Я прикинула, что выпить сразу, без подготовки, такое количество будет сложно. Томас говорил, что это гадость, и я ему верю. Я взглянула на Коула и послала ему мысленный вопрос, до конца не уверенная, что получится:
«Этого хватит для переливания?»
«Вполне, – раздалось у меня в голове. Ура! Получается! – Ста пятидесяти достаточно, даже с избытком».
– Джеффри, пожалуйста, ты должен сделать, как я тебе скажу. Ты прямо сейчас должен перелить Джулии сто пятьдесят миллилитров моей крови. Это важно!
– Но... – Джеффри явно растерялся. – Но она же не больна. Я бы знал…
– Джеффри, успокойся. Все люди больны. И болезнь эта называется «старение». А моя кровь может это замедлить.
– Откуда ты знаешь?
– Из первых рук. Оттуда же, откуда узнала, что моя кровь спасёт Томаса.
– С тобой снова связался Голос?
– Угу, – хмыкнула я, с улыбкой глядя на слегка смущённого Коула, на которого, ухмыляясь, уставились остальные члены семьи.
– А... насколько замедляет? – осторожно, словно желая, но боясь поверить, спросил доктор.
