Книга Не убоюсь зла - Роберт Хайнлайн

Когда речь заходит о романе «Не убоюсь зла», критики непременно упоминают о том, что Хайнлайн во время работы над рукописью побывал на пороге смерти, и далее рассматривают роман в контексте этого события. Им вторят некоторые читатели, в отзывах попадаются такие обороты, как «написан на смертном одре» и «литературное завещание». Искушение вполне понятное, в депрессивных моментах романа и реальных событиях жизни писателя легко увидеть некоторые жуткие параллели. Проблема, однако, в том, что кризис, едва не отправивший писателя на тот свет, случился в начале 1970 года, а роман был написан в 1969 году. И этот 1969 год, кстати, не сулил писателю ничего плохого – напротив, это был год радостных сюрпризов и воплотившейся мечты. Сюрпризом было приглашение в качестве почетного гостя на кинофестиваль в Рио-де-Жанейро («…я чуть со стула не упал. Наши билеты прибыли с пометкой „VIP“, без дураков. Я думал, что „VIP“ – всего лишь оборот речи, – но, ей-богу, наши билеты были с этой пометкой. Я смеялся, пока не охрип»). На фестивале было полным-полно писателей-фантастов и других знаменитостей, там Роман Полански познакомил Роберта со своей женой, красавицей Шерон Тейт. Это была их первая и последняя встреча.

В начале июня 1969 года Джинни заметила, что муж бродит по дому со стеклянными глазами, натыкается на предметы и совершенно игнорирует кота. Эти симптомы были ей хорошо знакомы, поэтому Вирджиния не стала беспокоить врачей, она поняла, что Роберт начал работу над новым произведением. И это было замечательно, потому что «Луну – суровую госпожу» он закончил четыре года назад, и пауза слишком затянулась. Новым произведением должна была стать повесть, ориентировочно в 30 000 слов, предназначенная для публикации двумя частями в журнале «Плейбой».

Почему «Плейбой»? Этот журнал был тесно связан с американской фантастикой со дня своего основания. Хью Хефнер и его помощник Рэй Рассел были фанатами НФ и «Weird Tales», поэтому с ходу запустили в своем журнале печать «451° по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. В пятидесятые, когда профильные палп-журналы прогорали как свечки, «Плейбой» подкармливал писателей-фантастов, публикуя их рассказы или интервью. По мнению некоторых критиков, публикация в порнографическом журнале даже добавляла авторам определенной литературной респектабельности, выводила из гетто и помогала влиться в мейнстрим. В самом деле, к семидесятым тираж «Плейбоя» составлял более семи миллионов – самый что ни на есть мейнстримный мейнстрим. В шестидесятых журнал даже начал выпуск ежегодных фантастических антологий. Для «Плейбоя» писали Брэдбери, Баллард, Дик, Кинг, Кларк, Крайтон, Матесон, Силверберг, Симмонс, Херберт, Холдеман, Эллисон, Этвуд, а также Урсула Ле Гуин, Джон Апдайк и автор «Бесконечной шутки» Дэвид Фостер Уоллес.

Помимо очевидного экономического стимула, журнал привлекал Хайнлайна возможностью сменить аудиторию. К концу шестидесятых он был полностью разочарован в фэндоме и его мумифицированных вкусах. Поклонникам нужен был «старый добрый Хайнлайн», вот только самому писателю он был не нужен – ему нужен был рост, развитие, изменение, а не литературное прозябание среди пыльных стандартов золотого века. И кстати, он вовсе не был «добрым». Что он всегда делал с удовольствием, так это хватал читателя за шиворот и тряс до тех пор, пока из того не начинали сыпаться предрассудки.

«В данный момент я могу сказать только одно: всех, кого я не смог оскорбить „Десантом“ и „Чужаком“, я, возможно, сумею достать этой вещью… Если повезет, ее осудят СДС[10] и Общество Джона Берча…»[11]

В повести предполагалось достаточное количество секса, чтобы удовлетворить аудиторию журнала, и, конечно же, не меньшее количество социальной сатиры. Тема секса к тому времени перестала быть экзотикой – уже были написаны «Любовники», «Плоть» и «Венера плюс Х», Теодор Старджон писал откровенную порнушку для «Хастлера», а читателей, укрывшихся в гетто, захлестывала Новая волна – так что Хайнлайн решил снять прежние ограничители, и если не обойти на поворотах, то хотя бы держаться вровень с коллегами. Фантастическую основу сюжета составил метемпсихоз, перенос сознания, – тоже не слишком свежая идея, но писатель добавил в нее дополнительные элементы, смену пола и симбиоз разумов. Метемпсихозом Хайнлайн интересовался давно – в середине пятидесятых многих впечатлила история Брайди Мерфи[12]. Но свидетельства были недостаточно убедительны, Хайнлайн назвал именем Брайди Мерфи кошку и отправил метемпсихоз в раздел сомнительных случаев. В романе он описывает два случая сохранения сознания после смерти. Первый, случай с Юнис, опирается на известную квазинаучную идею «самосознание есть продукт всего тела, а не одного мозга», второй же, перенос сознания Джейка, – откровенная метафизика, второй эпизод должен был добить тех, кто повелся на «научную обоснованность» первого.