– Я не попросила, а приказала прогнать ее. – Она немного помолчала. – Должна сказать, ты далек от идеала.
– Я уже согласился с этим, – сказал Грас. – Иногда... такое случается. Но большую часть времени – нет. Ты знаешь, что это так.
Эстрилда снова помолчала. Наконец, очень неохотно, произнесла:
– Возможно.
Грас попытался укрепить позиции.
– Может быть, нам удастся все уладить. Ты сама говорила, что мы так долго живем вместе. Если мы не можем выносить друг друга...
– Тебя я могу выносить, но других женщин? – Она покачала головой.
– Я сделал все, что мог, чтобы ты простила меня. У меня совсем нет шансов?
Эстрилда повернулась к нему спиной. Молчание длилось долго, невыносимо долго.
– Возможно.
30
У ЛАНИУСА возникла проблема, правда приятная: у котозьянов родилось столько детенышей, что он не мог придумать им клички. Не только это, но и необходимость следить за тем, какая кличка принадлежит какому котозьяну, требовали максимального напряжения даже его очень хорошей памяти. Он был почти рад, что обезьяны, скорее всего, размножаться не будут.
Живот Бронзы раздулся, значит, в скором времени должны были появиться еще два детеныша. Ланиус не знал, который из молодых самцов был их отцом. Он надеялся, что это Рыжий – животное более рыжее, чем самая рыжая кошка. Рыжий не был похож ни на Бронзу, ни на Чугуна, и Ланиус не понимал, от кого он унаследовал свой необычный цвет шерсти. Этот котозьян в данный момент раскачивался на палках и досках, как сказали бы люди, с опасным пренебрежением к своей жизни. Даже обезьяны не могли сравниться с ним во владении акробатикой, потому что у него были когти, которыми он мог цепляться, а у них – нет. Ланиус достал кусок мяса и закудахтал. Он придумал различные звуки, чтобы сообщать каждому котозьяну, что ему приготовлена еда. И сейчас эта стройная система находилась в опасности из-за быстро растущего количества животных.
Коричневатая самка попыталась украсть лакомый кусочек.
– Это не тебе! – сказал Ланиус и убрал руку с мясом.
Самка со злостью посмотрела на нее. Король был убежден, что котозьяны все понимают и помнят гораздо лучше обычных кошек. Может быть, они были даже умнее его обезьян. Он часто размышлял об этом, но так и не придумал способ проверить.
Рыжий спрыгнул вниз так стремительно, что у Ланиуса волосы встали дыбом. Едва коснувшись пола, котозьян бросился к человеку и попытался забраться на него. Получив кусочек мяса, котозьян припал к полу у ног своего хозяина и стал есть. Рыжий знал, что Ланиус не позволит другим животным украсть его лакомство. Поэтому король Аворниса заслуживал дополнительного уважения в глазах котозьяна.
Ланиус, как делал это часто, наклонился, чтобы погладить Рыжего. Он постоянно пытался приручить котозьянов. Черногорцы предупреждали, что эти животные не такие ласковые, как обычные кошки. Правда, очень часто котозьяны сами вдруг превращались из диких зверей в ласковых домашних любимцев.
Это был один из таких счастливых моментов. Рыжий, довольный тем, что получил любимое лакомство, не только замурлыкал, но и перевернулся на спину, как милый котик, позволяя хозяину приласкать себя. Он даже разрешил погладить себя по животу. Ланиус поднял Рыжего и положил себе на колени. К его восторгу, котозьян не сопротивлялся и замурлыкал еще громче. Ланиус просиял. Неужели котозьян может быть таким ласковым?
Рыжий мурлыкал так громко, что король Аворниса не сразу услышал стук в дверь, а услышав, изо всех сил старался его не замечать. Он хотел, чтобы этот момент длился вечно. Но стук становился все настойчивей.
– Да? В чем дело? – крикнул Ланиус, когда игнорировать стук стало невозможно.
Если у какого-нибудь глупого слуги возникло непреодолимое стремление побеспокоить его по пустякам, он был полон решимости отрезать ему уши и скормить их котозьянам.
Дверь открылась. Сначала Ланиус подумал, что это был Грас, потому что слуги не смели так поступать. Едва слышно выругавшись, Ланиус продолжал ласкать котозьяна. Рыжий продолжал мурлыкать.
Это был не Грас. И не знакомый Ланиусу слуга. Через мгновение он все-таки узнал в незнакомце одного из рабов, привезенных Грасом и Алсой из Кумануса.
Ланиус удивился, что вспомнил, кем, вернее, чем был этот человек. Обычно взгляд раба был тупым, как у животных на скотном дворе, – но не у этого мужчины и не сейчас. Целеустремленность изменила черты лица, глаза блестели и смотрели прямо на Ланиуса. Еще ярче блестел зажатый в правой руке нож.
Не отводя взгляда от короля, раб вошел в комнату котозьянов. Все животные уставились на него. Они не привыкли видеть других людей, кроме хозяина. Раб сделал еще один осторожный шаг. Ланиусу показалось, что на него глазами мужчины смотрит сам Низвергнутый.
«Он пришел убить меня», – подумал король без излишнего удивления и, что действительно поразило его, без излишнего страха. Он даже подумал, что не мешало бы разобраться, кого он имеет в виду, раба или Низвергнутого, который управлял мужчиной так же уверенно, как обычный кукловод – марионеткой.
Рыжий едва слышно вопросительно мяукнул. Ланиус не выпустил котозьяна. Он только поднялся и отступил на шаг к дальней стене комнаты. Раб улыбнулся, поднял руку с ножом и пошел на него.
«Сейчас я умру». Он не понимал, как рабу удалось выбраться из комнаты, в которой он и другие рабы жили, никем не замечаемые, после того как Алса покинула Аворнис. Впрочем, сейчас это не имело значения, потому что раб выбрался, нашел нож и сейчас сделал еще один шаг к королю.
Только потом Ланиус понял, что раб, а через него Низвергнутый хотел насладиться его страхом. Тогда такие мысли не приходили в голову. Он бросил Рыжего прямо в лицо рабу, и котозьян завизжал от ярости и страха. Всего несколько мгновений назад хозяин вел себя дружелюбно, даже нежно, и Рыжий ответил ему тем же, насколько на это было способно животное. А теперь такое!
Рыжий вцепился в лицо раба всеми четырьмя лапами, помогая себе хвостом. Раб издал какой-то странный булькающий звук, в котором соединились боль, страх и ярость (своя или господина). Он схватил котозьяна и попытался сбросить его с себя. Рыжий вонзил острые как иголки зубы ему в руку. Раб снова закричал.
После одной хорошей мысли Ланиуса посетила следующая, не менее хорошая. Бежать! Увернуться от раба не составило проблемы. Даже при помощи духа Низвергнутого раб не мог совершить убийство, пока обезумевший от ярости котозьян цеплялся за его голову.
Остальные котозьяны уже успели выскочить из комнаты. Об этом, как успел подумать Ланиус, придется побеспокоиться позже. Пока же он выбежал в коридор с криком:
– Стража! Стража! Убивают!
Ему казалось, что он выкрикивал эти слова целую вечность.
В дверях показался раб. Ему наконец удалось избавиться от Рыжего, но его лицо выглядело так, словно он пробежал тысячу миль по колючим кустам.
