Словно красные муравьи могли сожрать целый сундук – все воспоминания о жизни ее родителей.
– Я переночую в «Сесил». – Вива старалась говорить спокойно и внятно. – В одиннадцать утра можно к вам прийти?
Ответа не было. Голова старой леди упала на грудь, веки опустились. Когда Вива подняла голову, в дверях стоял Гари и ждал, чтобы вывести ее на улицу.
Глава 55
– Можно убить много людей, но невозможно убить жизнь, – объявила миссис Уогхорн на следующее утро, вскоре после прихода Вивы. Было десять минут двенадцатого. По ее словам, они с Гари читали «Махабхарату» – они делают это почти каждое утро.
– Вы читали ее? – спросила она у Вивы. – Там полно удивительно мудрых вещей. Это не единственный ключ от жизни, – добавила она, – но, несомненно, один из них.
Чтение ее явно взбодрило. В это серое зимнее утро старушка надела ярко-оранжевое домашнее платье и красивые янтарные бусы. Она даже слегка нарумянила щеки.
– Сегодня я гораздо бодрее, – сообщила она Виве, когда шла впереди нее в гостиную, где на низком табурете стояла в вазе ветка свежей бугенвиллеи. – Вчера я слишком много говорила о себе. Теперь мне интересно послушать вас.
Прикосновение руки старой леди было одновременно успокаивающим и неприятным. Вива чувствовала себя неважно после ужасно скверной ночи. Ей приснился дом-лодка в Сринагаре. В каюте вместе с ней жила Талика, более взрослая и упитанная. По озеру бежали огромные волны, такие бурные, что суденышко качалось, и они с Таликой не могли устоять на ногах и падали на пол. Талика злилась. «Почему тут не на что повесить одежду?» – кричала она, сверкая глазами и зубами. Она бросала охапки сари и блузок чоли на пол и топтала ногами нежный шелк, оставляя на нем грязные следы. Вива беспомощно смотрела, сгорая со стыда.
Она попыталась извиниться; Талика дотронулась до ее волос.
– Ничего, мабап, – она снова сказала это нежное индийское слово. – Ты моя мама и мой папа. – И она поцеловала ее, вещь немыслимая для индийской девочки – она никогда не поцелует англичанку, такое можно увидеть разве что во сне.
– Вероятно, я напугала вас вчера, – сказала Вива миссис Уогхорн. – Я действовала под влиянием момента.
– «Под влиянием момента». Какое замечательное выражение, правда? Это Шекспир? – Старая леди наклонила голову набок, словно насторожившаяся птица. – Шпоры в бока, вперед, вперед в атаку. Вы действительно хотите сделать это сегодня? – Ее глаза округлились, их заволокло молочным туманом. – Только там ужас, сплошной ужас.
– Что именно сделать?
– Господи, я забыла вам сказать? – У миссис Уогхорн задрожал голос. – Мы отыскали его. Сундук. По крайней мере, Гари думает, что это он. На нем имя вашей матери.
У Вивы заколотилось сердце.
– Вы уверены, что это тот самый? Вы открыли его?
– Нет, конечно. Ведь это не наш сундук.
– Где он.
– В сарае. Вчера я так волновалась. Гари искал несколько часов. Все жильцы дома сваливают туда свой хлам. Но он такой милый мальчик, не жаловался. Боюсь, что сундук очень грязный.
– Ничего, ничего. – Вива не знала, радоваться ей или огорчаться.
– Во время муссонов сарай часто заливает. Я уже много лет туда не заходила. – Старушка прерывисто дышала.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – сказала Вива. – Все хорошо.
Миссис Уогхорн села и пошевелила ногами в шлепанцах; она снова ненадолго ушла в себя.
– Если вы не возражаете, – сказала она, помолчав, – я не стану спускаться с вами вниз. Гари отведет вас, а потом вы, если хотите, останетесь на ленч. Мать Гари принесла цыпленка бирьяни, он очень вкусный.
У Вивы сжался желудок при мысли об этом.
– Я лучше погляжу, сколько времени у меня уйдет на сундук, – сказала она.
Чиркнула о коробок спичка; глаза миссис Уогхорн снова сделались туманными и отрешенными – она закурила сигарету «Крейвен А».
– Конечно, – ответила она. – Удачи.
Когда Вива и Гари вышли из дома, она взглянула на небо – там летели грачи.
– Сегодня опять холодно, – сказала она, хотя дрожала не от холода – но ей не хотелось, чтобы Гари понял настоящую причину этой дрожи.
В сарай трудно было пробраться, тихим голосом объяснил Гари, перешагивая через велосипед. Такое хранилище надо делать в доме. Он повел Виву по щербатой дорожке, которая огибала дом.
– Только несколько жильцов дома пользуются этим сараем, – сказал он, пропуская ее вперед к короткой лестнице. – Мы запираем его, чтобы защитить вещи от негодяев. К сожалению, один из жильцов устроил там невесть что, потому что хранил там сено и конский корм.
Она представляла себе настоящий прочный амбар, но Гари вскоре показал на ветхий сарай с дырявой крышей. Он был прилеплен к задней части дома. Из-под дома выползла собака, ее соски почти волочились по земле. Она залаяла, Гари поднял камень и швырнул в ее сторону.
– Ужасно надоедливая, – сказал он, когда они двинулись дальше по скользкой красной глине. – Соседская. Извините за грязь. – Он посмотрел на забрызганные грязью лодыжки и туфли Вивы.
У хлипкого сарая были огромные черные железные петли, одна из которых почти отвалилась. Гари взял ключ, висевший на цепочке у него на груди, и отпер дверь. Внутри сарая было темно и пахло илом.
– Минутку, – сказал Гари, прежде чем закрыть за ними дверь, и поднес спичку к масляной лампе, которую нес в руке. – Тут очень темно и много мохнатых друзей.
– Что? – глупо переспросила она.
– Крыс, – сказал он, – из-за лошадиного корма, о котором я говорил.
Вива чихнула несколько раз подряд. Гари поднял лампу выше, и она увидела в желтоватом свете несколько развалившихся тюков соломы, перевязанных гнилой веревкой. Сквозь дыру в крыше проникали слабые полоски света, а когда глаза привыкли, она увидела на соломе несколько поломанных лестниц и какую-то грязную одежду.
– Пожалуйста, идите за мной. – Лампа Гари двигалась мимо тюков к задней стенке сарая. Под ногами было скользко. В темноте виднелись какие-то белые очертания, возможно, мебель, а на них несколько старых чемоданов.
– Это наши? – спросила она. – Я думала, что тут только сундук.
– Пожалуйста. – Он показал рукой куда-то за чемоданы. – Нам туда.
Он подождал, когда она пройдет мимо связки удочек и нескольких теннисных ракеток, и показал ей сундук. Она пригляделась к нему и громко вскрикнула. Большой, ободранный сундук показался ей в тот момент похожим на только что вырытый из земли гроб. Он стоял на низком столе, покрытый грязью и зеленой плесенью. На его крышку кто-то – вероятно, добрый Гари, чтобы придать этому моменту церемониальный оттенок, – положил свежий цветок.
Гари поставил лампу на сундук. Вива увидела, что крышка влажная, и на ней вырос мох.
