Максим снял панталоны, оставшись в длинных, до талии, чулках, и Илис увидела, как под тонкой тканью напряглась его плоть. Он шагнул к ней и остановился, устремив на нее горевший желанием взгляд. Наконец он приблизился вплотную и прижался губами к нежному плечику жены. Потом его губы скользнули к ее груди, и у Илис вырвался стон. Когда язык Максима коснулся ее соска, всем ее существом овладело непередаваемое наслаждение, и она полностью отдалась этому чувству. Кровать словно манила их, и Максим, подхватив жену на руки, опустил ее на тонкие простыни и лег сверху. Она с восторгом приняла его в себя, и ее движения преисполнились страстного нетерпения. Она отвечала ему с пылкостью влюбленной женщины, в полной мере отдающей свою любовь.
Всю ночь Илис и Максим провели, вновь познавая друг друга. Когда забрезжил рассвет, в дверь постучали. Илис спряталась под подушку, чтобы не слышать этого постороннего звука, вырывавшего ее из приятной неги.
— Госпожа? Вы проснулись? Вы велели разбудить вас пораньше, чтобы успеть до полудня добраться до Бредбери. Я принесла завтрак.
Из-под подушки донесся приглушенный стон, и Максим, рассмеявшись, прикрыл жену одеялом. Он накинул халат и открыл дверь, чтобы взять у горничной поднос, потом плечом закрыл дверь.
— Вставай, любимая, — произнес он, ставя поднос между ними. — Мне не терпится вернуться домой. Ты поспишь в лодке.
Он улыбнулся, вспомнив о прошедшей ночи. Его сердце наполнилось нежностью. В то время как большинство женщин относились к своим супружеским обязанностям с полным равнодушием и абсолютно без всякого интереса, Илис проявила не меньшее, чем он сам, жгучее желание исследовать все грани любви. Их близость доставляла ей удовольствие, а ее смелость в проявлении страсти только сильнее возбуждала его. Признаться, ни одной женщине не удавалось столь искусно и прочно завладеть его сердцем. Он действительно был полностью околдован своей молоденькой женой.
— Вставай, родная моя, тебе обязательно надо подкрепиться после такой бурной ночи, — проговорил он. — Тут есть маринованный лосось, творог, сметана и пирожные с яблоками и изюмом.
Он наклонился и, приподняв угол подушки, заглянул под нее. На него лукаво смотрел один глаз, остальная часть лица Илис была скрыта разметавшимися волосами. Она опять застонала и зарылась в матрац, что вызвало у Максима новый взрыв хохота.
— Стыдно, сэр, — пробормотала девушка. — Всю ночь я следовала за вами в океане нашей страсти, и теперь у меня нет сил, чтобы поесть, одеться и отправиться в путь. Молю вас, не будьте так жестоки. Дайте мне еще немного понежиться и прийти в себя. Разве вы забыли, что я ношу вашего ребенка? Разве это не повод, чтобы проявить немного снисхождения?
Максим погладил ее по спине и улыбнулся:
— Твои доводы убедили меня. Мне нечего возразить. Поэтому разрешаю тебе поспать, пока я буду одеваться. Тебе не помешает, если я приму ванну?
— О, это доставит мне огромное удовольствие, — пробурчала Илис, вырывая у него угол подушки и прячась от света.
Максим решил повременить с едой и дождаться жены. Задвинув полог кровати, он приказал слугам приготовить ванну и вскоре уже наслаждался плодами их рвения.
Наконец Илис проснулась и нетвердыми шагами приблизилась к ванне. Она откинула упавшие на лицо волосы. Максим любовался ее стройным телом, купавшимся в розовых лучах поднимавшегося солнца. Когда она наклонилась к нему и легко коснулась губами его губ, он придержал ее мокрой рукой, продлив тем самым поцелуй.
Внезапно дверь без всякого стука распахнулась, и в комнату ворвалась Арабелла. На Илис обрушился стремительный поток слов:
— Илис, я только что узнала! Моя дорогая подруга поднялась еще до рассвета и приехала ко мне, чтобы сообщить эту новость! Максим вернулся…
Ее голос замер, и она резко остановилась, только сейчас заметив их. Ошеломленная и шокированная тем, что предстало ее взору, она несколько мгновений таращилась на застывшую пару. Илис не шевелилась, изумленная появлением сестры. Максим же спокойно встретил полный ужаса взгляд Арабеллы.
— Теперь я понимаю, что мне не следовало бы забывать об осторожности. Надо было запереть дверь, — заметил он.
— Что здесь происходит? — закричала Арабелла.
— А как тебе кажется? — Он повел рукой, как бы привлекая внимание Арабеллы к тому, что находилось перед ней. — Я принимаю ванну, и моя жена собиралась присоединиться ко мне.
— Твоя жена? — Ее крик перешел в вопль. — Но ведь ты любил меня! Ведь в прошлом году ты приехал, чтобы увезти меня, так?
— Так, — подтвердил Максим. — Но мои люди перепутали тебя с Илис.
Арабелла поспешно запахнула ворот халата, сообразив, что ее худоба и плоская грудь производят удручающее впечатление на фоне пышной груди Илис, скрытой массой золотисто-рыжих волос. Она не могла отрицать, что ее соперница отличается удивительной красотой, и испытала облегчение, когда та прикрылась халатом.
Однако Арабелла упрямо отказывалась признать, что глупейшая ошибка навсегда лишила ее любви Максима.
— Мне это известно, но разве я могла предположить, что ты забудешь о любви и верности и возьмешь… эту… эту…
— Думай, что говоришь, Арабелла, — нахмурившись, предупредил ее Максим. — Вся вина лежит на мне, поэтому я не желаю слышать гадости в адрес Илис. Она абсолютно ни в чем не виновата.
— Не виновата? — фыркнула Арабелла, устремляясь к ним. — А у меня создалось впечатление, что эта невинная маленькая шлюшка с радостью запрыгнула к тебе в постель! — Ее взгляд скользнул по широким плечам Максима и опустился вниз, к воде. Она впервые видела его обнаженным и не могла не признать, что на фоне дородного Реланда он выглядел как живой греческий бог с золотистой кожей.
Вздернув брови, Максим опустил руку между ног и с вызывающим видом произнес:
— Что бы ты там ни нашла, это уже принадлежит Илис.
Казалось, его заявление только подстегнуло Арабеллу, и она разразилась новым потоком обвинений в адрес Илис:
— Она украла тебя у меня! Она заняла мое место! Она не имеет на это права!
— А кто дал тебе право стоять здесь и обвинять нас? — возмутился Максим.
Он переступил через край ванны и завернулся в полотенце, чтобы скрыться от ее ищущего взгляда.
Арабелла следила за ним с отвисшей челюстью.
— Но ведь я была твоей невестой.
— Как же быстро вы забыли об этом, графиня! — Он с нажимом произнес ее титул. — Ты теперь вдова Реланда Хаксфорда. Выйдя за него замуж, ты тем самым перечеркнула все обещания, что мы давали друг другу. День или два поплакав обо мне, ты через неделю обручилась с другим.
— Твоя смерть была одним из тех несчастий, что мне пришлось пережить, — печально проговорила Арабелла. — Мне уготовано страдать всю жизнь! Все мои поклонники погибли трагической смертью. Но, видимо, этого оказалось мало. Теперь умирает мой отец.
