Но у большого числа людей никого не оказывается рядом. Они умирают, а близкие люди теряют любимых, и годами винят себя в их смерти. У нас крайне закостенелое общество, большинство до сих пор считает, что депрессия просто от безделья. Россия в числе лидеров по самоубийствам, а у нас эту тему замалчивают. Даже ролик на ютубе нормально не выпустить с подзаголовком «самоубийство» или «суицид». Все делают вид, что этой проблемы не существует, а она есть, и она чудовищна. Вместо того чтобы молчать, людей нужно просвещать насчёт таких тем, как депрессия и самоубийство. Чем я и решил заняться. И да, не все, кто ко мне обращается хотят покончить с собой. Многие просто переживают сложные этапы в жизни и им нужен тот, с кем они могут поговорить, поделиться сокровенным. И находят на меня. Это конечно не легко, это вообще сильно изматывает. Вся эта накачка чужими негативными эмоциями и переживаниями. Поэтому я хожу в тренажёрный зал, чтобы там через физическую активность выплеснуть весь негатив, который собираю. Ну, как-то так. Можно сказать, что я фармак — священная жертва, которая впитывает в себя как губка всю грязь сообщества.
— А ты с ними встречался? Со своими клиентами. Лично, — спросила Маша.
— Нет, никогда. Но один раз со мной хотели устроить сходку. Немного, семь человек. И я согласился. Но пришёл туда под фальшивым именем и с выдуманной легендой. Мол, что я очередная жертва, которой помог этот незнакомец. Мы славно посидели, пообщались, и ребята с девочками даже не особо расстроились, что незнакомец, который помог им, не пришёл. Мы все обменялись контактами, и иногда списываемся, поздравляем друг друга с днём рождения и праздниками. Хорошо всё-таки, что я никогда не представлялся своим именем. А был всегда Серёжей, Мишей, Вовой и другими.
— А почему ты так шифровался?
— Видишь ли в чём дело, они списывались друг с другом и до сходки. И всем помогал кто-то иной, не тот, кто помогал другим. И по итогу они стали думать о том, что это не один человек. А мне это и нужно. Они ведь полностью, или почти полностью разочаровались в людях, в человечестве в целом. И тут понимание того, что есть не один человек, а несколько, которые готовы просто так помогать другим. И конкретно им. Думаю, это лучше всего. А, чуть не забыл, конечно же я направляю их к психологу. Рекомендую своего. Мы в таком тандеме работаем получается.
— А как же возможность побыть героем?
— Она мне не нужна. Мне хорошо и в сторонке. Чем выше заберешься, тем больнее падать, так что я решил, что не буду стремиться забраться на вавилонскую башню. И так слишком больно упал. Лучше просто жить. И получать от этой жизни удовольствие, вот и всё. Без излишков. А для счастья мне многого не надо. Любящие родители, относительная финансовая свобода, лучшие друзья, умиротворённый разум и… Конечно же ты.
— Вань, я не могу поверить, — сказала Маша с вновь мокрыми глазами.
— Чему?
— Я не могу поверить, что, пройдя через всё это, ты не только не утратил желание жить, но и многократно усилил его. Боже, ты пережил такое, но смог жить счастливо и помогаешь другим. Спасаешь чужие жизни. Какой же ты хороший! — сказала Маша, и крепко обняла меня.
— Я знаю, мне все так говорят, — улыбаясь сказал я, гладя девушку по голове, — а теперь давай спать. Ты просто не представляешь, как вымотался эмоционально за последний час. Хотя, ты, наверное, не меньше. Так что давай на боковую. И постарайся не думать о плохом. Думай не о моём прошлом, а о нашем настоящем, и о нашем возможном будущем.
* * *
Дни проходили один за другим. Время шло действительно быстро. Ведь мы были вместе. Один раз Маша напомнила мне об обещании встретиться с Риной. Спрашивала, когда встретимся. Что же, дата всегда для меня ясна. Она не меняется уже три года. Но как же правильно поступить? Какие слова подобрать? Это слишком сложно. Но это надо сделать. Здесь нет варианта с ложью во спасение. Только горькая правда. Очень горькая. Мне нужна разрядка. Мощная эмоциональная разрядка. Поноситься в футбол с парнями, а потом уставший, изнеможённый, делиться своими мыслями? Да, звучит идеально. Но уже напечатав приглашения собраться, я задумался: неужели я не могу справиться с этим сам? Беседа в основном будет о том, как мы вновь сошлись, а не о том, что мне делать. Извините друзья, но этот этап жизни я должен пройти сам.
Рина…
Была вторая половина августа. Я был задумчив, но теперь Маша понимала, что за этим стоит. Вернее, что может стоять.
— Маш, ты ведь хочешь ещё встретиться с Ринатой? — спросил я в один из вечеров.
— Да, конечно. А ты уже договариваешься насчёт встречи?
— Ну, уже договорился. Завтра. Вечером.
— О, хорошо.
— Тогда я зайду за тобой в семь.
— Зайдёшь? А ты не останешься ночевать?
— Да нет Маш, не в этот раз. Ладно, до завтра тогда, — сказал я и мы лишь обнялись на прощание.
Наталья Игоревна уже стабильно была дома, но комнат две, и никто не был против, если я оставался ночевать. Но не в этот раз. Не в этот раз.
Блять! Ну как не чувствовать себя сволочью? Как не чувствовать себя подонком, понимая, что сейчас я причиню сильную боль любимому человеку? Я не знаю. Я слишком многого не знаю. И страдал из-за этого. Но теперь страдать Маше, а значит и мне тоже. Боже, какой сумбур в голове. Шага назад нет.
Сегодня. Да, именно сегодня. Всё или ничего. Букетик из трёх белых роз, и я иду навстречу Маши.
— Ого, это мне? — спросила она.
— Нет, не тебе.
— Вот как? Значит Рине? — спросила Маша, а я кивнул головой. — Блин, у неё ведь сегодня вроде день рождения, да?
— Да, точно. Ну что, идём?
— Идём, — сказал я и вскоре мы зашагали по улице. Разговор не клеился. Редкое дело для нас.
— Ладно Маш, нет смысла ломать комедию. Ты выросла, и понимаешь, что не всё в порядке. Я должен тебе сказать кое-что важное, но не знаю, как начать.
— Может с самого начала?
— С самого начала? Что же, начало в таком случае — конец наших отношений.
— А почему мы остановились здесь? Рина приедет на трамвае? — спросила Маш, когда я остановился на трамвайной остановке около моего старого универа.
— Почти. Я продолжу, но пока предложу тебе сесть. Мы возможно надолго. Я уже
