нож, сверкнув на солнце, летит в сторону.
— Бросай быстрее!
«Сейчас я тебе дам быстрее» — зло подумал сержант.
Он стал выхватывать ножи один за другим и с остервенением посылать их в Скахета, но каждый бросок неизменно оканчивался металлическим звоном. К тому времени, когда ножи закончились, Колин тяжело дышал, словно только что пробежал кросс с полным комплектом амуниции десантника, тогда как Скахет, подошедший с широкой улыбкой на лице даже не запыхался.
— Понял теперь, на что годны твои ножички?
Колину ничего не осталось, как покорно кивнуть…
— Чем могу помочь, господа? — друзья и не заметили, как сбоку к ним подошёл хозяин оружейной лавки — худющий, словно жердь мужчина неопределённого возраста, с кустистыми бровями опалёнными жаром горна. На выпачканном сажей лице застыло такое выражение будто посетители, нежданно свалившиеся на его плешивую голову, оторвали мастера-оружейника от заказа как минимум на тысячу золотых.
— Мастер Овонт? — удивлённо поинтересовался Скахет. Тот кивнул. — Вот, моему другу необходимо подобрать меч по руке, можешь что-то предложить?
Сухое скуластое лицо, получившее загар не от солнца, а от жара печи, скривилось и Колин в который раз мысленно проклял Скахета с его дурацкой затеей.
Тем временем оружейник скептически оглядел сержанта с ног до головы, медленно обошёл его кругом и, повернувшись к воину, брезгливо произнёс:
— Твой друг в жизни не держал меча. Думаю, ему сгодится и палка, что стоит вон в том углу.
— Папаша, не борзей. Мы ведь тебе деньги принесли, — Скахет звякнул кошелём, — а ты морду воротишь?
— Думаешь, если ты из Храма, это даёт тебе право так со мной разговаривать? — оружейник скрестил руки на кожаном фартуке, накинутом поверх голого костлявого торса, и с вызовом оглядел друзей. — Проваливайте.
Только тут Колин заметил у него на руке такую же татуировку, как и у Скахета за той лишь разницей, что у воина были изображены скрещенные меч и топор, а у мастера Овонта — два меча. Цепь, опоясывающая рисунок хотя и была длиннее, но так же оказалась не завершена. Скахет видимо тоже её заметил, потому что сразу же сменил тон.
— Приношу извинения за мой язык, укир. Просто пока мы искали твою лавку, успели себе все ноги стоптать на вашем проклятом богами рынке.
Оружейник в ответ лишь неопределённо хмыкнул и Скахет продолжил:
— Понимаю, что для такого мастера как ты будет оскорблением отдавать хороший меч в руки какому-то неучу, но уверяю тебя, мой друг имеет все задатки, чтобы стать неплохим мечником. И я сам займусь его обучением.
Овонт с минуту ещё сверлил друзей глазами, но потом его взгляд смягчился и он снизошёл до ответа:
— Что ж, укир, у меня действительно найдётся подходящая сталь, но вопрос в том сможете ли вы за неё достойно заплатить? — правая бровь худощавого мастера выгнулась дугой. — Либо выбирайте сами из того, что видите.
— Не беспокойся, мастер, монетой не обидим, — Скахет перекинул на живот висевшую за спиной сумку и выудил из неё кошель вдвое больше того, что висел на поясе. Внутри покоились аж двести золотых, по дружбе отсыпанные Худгарадом им на дорогу. Колин, видя такую беспечность, попытался остановить друга. Он положил руку воину на плечо, но Скахет, не обращая на этот жест никакого внимания, запустил ладонь внутрь и извлёк на свет жёлтый кругляш. На лице оружейника не дрогнул ни единый мускул. Он развернулся к друзьям спиной, бросив через плечо:
— Следуйте за мной, — и, шурша кожаным фартуком, протиснулся куда-то за стойку.
Колин тут же зашипел на воина:
— Ты что творишь, это же все наши деньги? Скахет, дружище, если я не смог отговорить тебя от покупки меча, так прислушайся хотя бы к здравому смыслу и купи тот, что подешевле, — он развёл руками, указывая на те мечи, что их окружали. — Что мы будем делать в пути без единого гроша?
— Если будет нужно, наймёмся охраной в караван, — так же шёпотом ответил черноволосый спутник сержанта. — Пойми, приятель, эти сэкономленные монеты не смогут тебя спасти, когда в самый неподходящий момент дешёвая железка переломится пополам.
— Ну, где вы там? — раздался из-за лавки раздражённый голос хозяина и, больше не говоря ни слова, Скахет прошмыгнул в узкий проход. Колин в который уже раз смирился с судьбой и, кляня друга-параноика, последовал за ним.
Протиснувшись сквозь узкий проход, друзья очутились в небольшом помещении, освещённом четырьмя массивными масляными светильниками, стоящими по углам. В этой довольно тесной комнатушке из всей мебели был лишь простой широкий стол, устланный мягкой тканью тёмно-синего цвета, на котором покоилось с десяток различных мечей. В неверном свете горящего масла их отполированная до ртутного блеска узорчатая сталь притягивала своей смертельной красотой, как огонь притягивает бабочку. У Колина невольно вырвался вздох восхищения и Скахет, увидев как при этом заблестели глаза оружейника, мысленно выругался, понимая, что его друг своей несдержанностью только что на порядок поднял цену.
— Выбирайте, — сухо произнёс мастер Овонт. Кроме блеснувших на мгновение глаз, больше на его лице не отразилось никаких эмоций.
Скахет кивнул, подошёл к столу и, едва касаясь пальцами стали, принялся ходить вокруг стола, бормоча что-то себе под нос. Когда он поравнялся с Колином, тот смог разобрать лишь несколько слов:
— Не то… не то… опять не то… А этот? Нет, опять не то.
— Скахет, а может, стоит поинтересоваться и моим мнением?! — не выдержал, наконец, сержант. — В конце концов, меч мне носить.
Воин, в который раз обходящий стол по кругу, остановился и с удивлением посмотрел на друга.
— А мне ты не говорил, что разбираешься в клинках. Хотя… так и быть. Который из них ты бы выбрал?
Колин, давно уже положивший глаз на один из мечей, не задумываясь, указал на него.
— Вот этот.
— Достойный выбор… но почему именно его?
— Ну… просто он мне приглянулся, вот и всё.
— Он видите ли ему приглянулся, — передразнил воин, оборачиваясь к оружейнику и ища у того поддержки, но мастер Овонт, стоящий всё это время солевым столпом, даже бровью не повёл. Скахет фыркнул и вновь посмотрел на друга.
— Этот
