нельзя признавать допустимыми для приговора к смертной казни. Подписанных письменных признаний недостаточно для подобного приговора.
Стив Брага долго и серьезно размышлял над этими вопросами. В частности, он сказал: «Каждый допрос следует снимать на видео от начала до конца. Если же вы не хотите, чтобы люди видели, что именно вы делаете, тогда вы делаете то, чего делать не должны».
Один из повторяющихся аргументов людей, выступающих против смертной казни – это невероятное количество денег, потраченное на, казалось бы, бесконечные апелляции. Существуют различные оценки того, сколько стоит довести осужденного до такого этапа, на котором его можно будет спокойно казнить, но большинство из этих оценок находятся в семизначном диапазоне. В наш век ограниченных ресурсов это не та сумма, с которой можно шутить. Подобный аргумент правомерен для любого случая, при котором вероятен длительный апелляционный процесс.
С другой стороны, если бы мы смогли исправить проблемы, вызванные ошибочными или сомнительными приговорами, а также укрепить общественное доверие тем, что мы сделали это, то подумайте, сколько денег вы сэкономите, если перестанете применять нечеловеческие усилия, которые были необходимы для преодоления таких судебных ошибок, как в деле троицы из Уэст-Мемфиса и в деле Кэмерона Тодда Уиллингема.
Если бы мы смогли вложить хотя бы часть этих денег в предоставление большего финансирования и лучших ресурсов для работы адвокатов, то я считаю, что в долгосрочной перспективе мы бы сэкономили.
Для меня фундаментальный недостаток судебной системы – это выборы прокуроров и судей. Опять же, как заметил Стив Брага: «Когда у вас есть выборные прокуроры и избранные судьи, есть громкое уголовное дело, они не выиграют никаких голосов, предоставив кому-либо справедливое судебное разбирательство и заставив кого-либо уйти от обвинения в убийстве, особенно в таком же ужасном [как в Уэст-Мемфисе]. Давайте посмотрим, что произошло в нашем примере – два прокурора теперь стали судьями, судья первой инстанции по этому делу стал теперь сенатором штата, окружной прокурор стремится стать конгрессменом США. Для каждого из них есть реальная политическая выгода. Здесь играет роль реальный политический интерес».
Я выступал на стороне обвинения большую часть своей карьеры и, насколько мне известно, это почти всегда работа на стороне хороших ребят. Но это «почти» – значимый параметр, который на деле представляет собой широкую пропасть. Одно из важнейших средств преодоления такой пропасти – это чтобы прокуроры поняли и приняли свою истинную функцию. На самом деле это могло бы сделать даже больше, чем любое другое предложение по улучшению системы, если только оно сможет когда-нибудь воплотиться в жизнь.
Каждый на стороне обвинения хочет добиться осуждения преступника. Я понимаю это стремление. Мало кто согласится проиграть после такой яростной борьбы. Марк Олшейкер прокомментировал слова Стива Браги так: «Когда Деннис Риордан привел Вернера Шпица, Джона Дугласа, Майкла Бадена и Винса Димайо, помимо прочих – ведущих мировых экспертов – и они говорят: „Ваш судмедэксперт сделал неправильный вывод. Это не ножевые ранения. Мы все согласны с этим. Шестеро из нас независимо друг от друга соглашаются, что это не ножевые ранения, а хищничество животных“, – в таком случае кто-то со стороны обвинения должен проявить достаточную твердость характера, чтобы сказать: „Хорошо, давайте отнесемся к этим результатам со всей серьезностью“, а не „Боже мой, как нам защититься от этих нападок? Давайте продолжим бороться с ними“. В какой-то момент у человека появляется сила признавать свои ошибки.
Верховный суд вынес знаменательное решение под названием „Бергер против Соединенных Штатов“ еще в 30-х годах XX века, и оно звучит следующим образом. Прокурор не обязан добиваться осуждения. Обязанность прокурора – обеспечить свершение правосудия».
Таким образом, не существует надежных и эффективных национальных руководящих органов с объективными стандартами, которые одинаково сертифицируют экспертов во всех ключевых областях судебной экспертизы, таких как наука о строении зубочелюстной системы, идентификация отпечатков пальцев, волос и волокон, баллистика и многие другие. Если судья приходит к выводу, что кто-то является экспертом, то присяжные, естественно, будут склонны придавать большое значение показаниям этого человека. К тому же, если судья так решает, то это решение может помешать другому человеку высказать свое мнение. Мы видели, как судья Бернетт неправильно распорядился в обоих таких случаях в Уэст-Мемфисе.
Затем, если подсудимый будет признан виновным, а после этого его признают невиновным на основании повторной экспертизы после ошибочной судебно-медицинской экспертизы, то следователи, прокуроры и судьи часто говорят, что это присяжные заседатели выслушали доказательства и определили виновность подсудимого. Такой вид безответственного проецирования является для них изящным способом облегчить свою ответственность и переложить вину за судебные ошибки на присяжных.
В деле об убийстве Кейси Энтони 2011 года во Флориде судья позволил «эксперту» дать показания относительно запаха разложения в автомобиле ответчика. Никаких суждений о точности этого наблюдения, нормативов определения запаха разложения нет и не могло быть.
В 2004 году ФБР связало террористический акт на вокзале в Испании, при котором погибла масса американцев, граждан штата Орегон, с отпечатком пальца, который был обнаружен на месте происшествия. Этого человека арестовали, но позже освободили, когда выяснилось, что отпечаток был связан с алжирцем, ответственным за это преступление. Трое ведущих специалистов Бюро, которые исследовали отпечатки пальцев, включая главу их отдела, совершили ошибку.
В конце концов, одна из тех вещей, которые меня больше всего беспокоят в судебных ошибках, заключается в том, что эти ошибки заставляют нас отвлекать внимание от жертвы преступления, а я считаю, что наше внимание обязано оставаться прикованным к жертве. Поспешно вынося суждения, выбирая удобные ярлыки и игнорируя доказательства, сотрудники правоохранительных органов добавляют к списку жертв невиновных подсудимых, и тем самым дважды отступают от истинной цели правосудия.
Имя Аманды Нокс следовало упоминать лишь косвенно, это просто потрясенная и скорбящая подруга прекрасной Мередит Керчер. Имена Дэмиена Эколса, Чарльза Джейсона Болдуина и Джесси Мисскелли – младшего никогда не должны были ассоциироваться с невинными жертвами Крисом Байерсом, Стиви Брэнчем и Майклом Муром. И такие люди, как Джон Марк Байерс, должны твердо знать, что система сделала для них все возможное.
Обсуждаемые нами в этой книге случаи и обстоятельства показательны, но далеко не уникальны.
Так называемая «норфолкская четверка» провела почти десять лет в тюрьме за изнасилование и убийство, совершенные в 1997
