жизни он делал что-то для Джун, матери своего ребенка, и я предполагал, что она уговорила его на это, предположив, что, если окажется важным, чтобы Моггерхэнгер знал о нашем присутствии, награда была бы настолько велика, что можно было бы провести центральное отопление.
Ее план был хорош, и пять тарелок были расставлены с точностью палача над последним завтраком осужденного. Она накормила бы нас банкетом, напоила нас сонливостью — все за наш счет — и уложила спать, чтобы, когда мы проснемся, патрульные машины Моггерхэнгера уже блокировали переулок. Они могли добраться из Лондона менее чем за три часа, и этот факт заставил меня содрогнуться. Поместье Сплин находилось всего в тридцати милях отсюда, так что, если там был кто-нибудь из мафии, они могли быть здесь через час. Если бы Делф позвонил в Лондон полчаса назад, они могли бы появиться в любую минуту.
Я пошел на кухню.
— Это прекрасный дом.
Она улыбнулась, напряженная и покрасневшая. — Рону повезло.
— Его нет в кабинете.
Она сложила бумажные салфетки и положила по одной возле каждой тарелки.
— Он должен быть где-то здесь.
— Отдай одну Дисмалу. Ему нравится сидеть за столом вместе со всеми нами.
Она восприняла меня серьезно.
— Отдам.
— Все, что нужно этому дому, — сказал я, — это телефон. Тогда не нужно было бы каждый раз идти на перекресток.
Ее рука дрожала.
— Мы никогда не звоним. Нам это не нужно.
Я как бы случайно уронил на пол бутылку вина. Во мне все пылало от желания убить ее. От удара Дисмал вскочил.
— Извини.
— Я все объясню.
Я оттолкнул ее в сторону.
— Когда-нибудь тебе придется это сделать.
Она начала приходить в себя.
— Что на тебя нашло?
— Делф ушел к телефону, не так ли?
— Ты сошел с ума.
— Хочешь снова на свалку?
Она стояла с тряпкой в руке, с кастрюлей и губкой наготове. Она была напугана.
— Нет.
– Он звонит Моггерхэнгеру, не так ли? Если они поймают меня здесь, я буду в тупике.
Больше я ничего не мог сказать, и она ничего мне не сказала. Я приказал Дисмалу выйти за дверь. Она отступила, закрыв лицо руками. Как будто мы были женаты двадцать лет, и я больше не мог выносить ее вида. Я схватился за стол и раскидал тарелки, бутылки, еду и столовые приборы в четыре стороны комнаты. Она и Делф могли бы этим питаться.
Глава 27
Клегг и Вэйланд вышли из-за деревьев. — Садитесь в машину, — сказал я. — Мы уходим.
Дисмал тут же устроился сзади, как будто для него это было более родным домом, чем для любого из нас. Я рассказал им в нескольких словах, что произошло.
— Они будут здесь с минуты на минуту, а если поймают, то разрежут на куски и скормят свиньям.
Я слышал, как Джун плачет, когда стоял возле кухни и раздумывал, пойти ли мне извиниться или поджечь дом. У меня было видение Делфа, идущего от телефонной будки и озадаченного идущим дымом. Жизнь была слишком коротка, опасности слишком серьезны. Я чувствовал вокруг себя холодный ветер газового завода, тот самый дедушкин бриз, который в страшные моменты возвращает меня в реальность.
Мой природный энтузиазм типа «да ладно тебе, я в порядке» сразу же выбил меня из этого состояния, но, тем не менее, ситуация, в которой я находился, затягивалась. Проделайте трюк, например, лишив Клода Моггерхэнгера добытых нечестным путем доходов, и вы обнаружите, что у вас нет друга, который мог бы вас защитить. Я, конечно, этого ожидал, поэтому и пошел в Доггерел-бэнк, но мне просто повезло найти там Джун. Она была из тех сентиментальных людей, которые заставляли мир вращаться немного быстрее, потому что не могли забыть ни одного хорошего поворота. И она была права, несмотря на то, что это могло означать мою смерть.
Клегг согласился с тем, что нам пора уходить, и сел в машину. Десять лет невзгод сделали его спокойным, но Вейланд был сварливым:
— Откуда ты знаешь, что он пошел звонить Моггерхэнгеру?
— Джун тебе расскажет.
Он стоял с кислым видом.
— Я думал, мы собрались на вечеринку. Это место слишком уныло для твоего возбудимого темперамента?
Я уже был за рулем.
— Ты мне не особо нравишься, но мне бы не хотелось, чтобы тебя так пинали, что твоя девушка тебя не узнала. Ты будешь не в лучшей форме для написания статьи, если останешься здесь. С другой стороны, у тебя будет первоклассный материал. Сделай свой выбор.
Я был рад, когда он уселся. Чем больше нас было, тем в большей безопасности я себя чувствовал. Я поехал в сторону ручья и, свернув за поворот, увидел в зеркале блеск машины, едущей по переулку позади. Я так быстро скользнул под укрытие, что они меня не заметили. Или я так думал. Я не мог понять, как они попали сюда так быстро, хотя, когда я это разгадал, в этом не было никакой тайны. Делф поднялся на холм два часа назад. Моггерхэнгер позвонил в поместье Сплин, затем снова позвонил Делфу в будку и велел ему подождать, чтобы он мог провести машину из поместья Сплин до Доггерел-бэнк. Иначе они бы никогда его не нашли. Моггерхэнгер был просто сообразительным человеком. Тот факт, что он мог опередить меня в этом вопросе, был одной из причин, почему он был там, где был, и почему я был там, где был.
Машина так быстро пересекла ручей у подножия холма, что волна от нее ударила по деревьям и кустам по обе стороны. Я ехал по полумощеной трассе, как раллийный гонщик, натыкаясь на корни и зарываясь в выбоины. Дорога извивалась между деревьями, которые закрывали свет, поэтому я освещал ее сильными фарами. Немного проехав через поле, мы увидели прочные пятирешетчатые ворота. Клегг выскочил с ловкостью гораздо более молодого человека, распутал цепь и расстегнул ее.
— Возвращайся, — крикнул я.
Он закрыл ворота и закрепил цепь на месте.
— Ради бога, мы спешим. Скорее!
— То, что едва не удержало нас, удержит их, — сказал он, когда мы поехали, — и я завязал эту цепь гораздо более сложным узлом, чем тогда, когда нашел ее.
На этих переулках я несся быстрее ветра. Если бы я сидел на каком-либо месте, кроме водительского, у меня бы все вывернулось наизнанку. Наступали сумерки: освещенная голубая полоса на востоке и угрожающе-киноварная полоса на западе. Я так сильно развернулся по команде навигатора Клегга, что бледно-голубые и кровавые лучи показались во всех направлениях одновременно. Если машина следовала за нами вверх по холму, мы уже потеряли ее. Если он преследовал нас хоть сколько-нибудь, я надеялся, что эти
